Дариус Дорван. Наемник - Владимир Корн

Всадники на противоположной стороне пустоши остановились, но их поведение как раз и не настораживало: мало ли какие у них причины? Может быть, отставших поджидают.

Он оказался прав: за гребнем действительно шел длинный склон, заканчивающийся неширокой речушкой. Оказавшись на нем, Дариус повернул отряд навстречу топчущимся на опушке леса все еще не опознанным всадникам.

Ехали неторопливо, напряженно всматриваясь, пытаясь определить, кто же им повстречался.

— Разбойники это, нутром чую, — негромко заявил Ториан.

Будь Галуг поближе и услышь он заявление Тора, то непременно бы высказался, что именно и чем именно тот всегда чует. Но Галуг находился в стороне, и лицо его, кстати, казалось слегка растерянным. Правда, это всего лишь видимость, у лучника оно всегда такое в серьезных, порой смертельных ситуациях, и на это купились уже многие. Галуг не трус, и уже если он кого и побаивается, так это как раз Ториана — только ему удается вывести из себя здоровяка, да и то лишь изредка.

«Вот уж кто всегда невозмутим, так это Сегур». — Дорван бросил взгляд направо, на безучастное, как каменная маска, лицо молчуна.

Всадников на другом краю пустоши не прибавилось. Мысль о том, что они поджидают отставших, оказалась не верна. И теперь они ехали навстречу, держась друг к другу вплотную. В передней шеренге Дариус насчитал двенадцать человек. Всего шеренг три, судя по всему, они равны по количеству воинов, а значит, всадников тридцать шесть, возможно, чуть больше или меньше.

Они явно не торопились, и не заметно было никаких признаков того, что встреча их хоть сколько-нибудь обеспокоила. С виду отряд не вызывал никаких подозрений: воины как воины, вполне возможно, что такие же, как и они сами, наемники, возвращающиеся откуда-то или спешащие в столицу Фагоса Малхорд, чтобы продать свои мечи королю Фрамону. И все же чувствовал он какую-то неясную тревогу, а слова Ториана только ее усилили.

«Что ж, если это действительно разбойники, то появится отличная возможность проверить людей перед встречей с долузсцами. Их не больше сорока, и если мы не сможем с ними справиться, то не лучше ли сразу отправиться назад, в Голинтер? Да и барон за каждого разбойника, повстречавшегося на его землях, заплатит поболее, чем за волчью шкуру», — усмехнулся он.

Дариус еще раз оглядел своих людей: как будто бы все готовы. Тулы со стрелами пристроены поудобнее, щиты перекинуты из-за спин и надеты на руки, все по его примеру надели шлемы. Лишь на непокрытой голове Сегура легкий ветерок шевелит взлохмаченную гриву, которую так и хотелось назвать из-за цвета волос сивой.

«Наверное, я все же зря беспокоюсь, — решил Дорван, переведя взгляд на приближающихся всадников. — Да, они держат оружие наготове, но ведь это совсем не значит, что они собираются атаковать. Мы сделали то же самое, хотя затевать бой совершенно не желаем».

Когда расстояние сблизилось шагов до ста и он уже собрался отдать команду повернуть влево, уступая дорогу, случилось неожиданное — в них полетели стрелы. Полетели из глубины строя, из-за едущих впереди всадников, прикрывавших стрелков спинами до необходимого момента.

— Вперед! — закричал Дариус, безжалостно вонзая шпоры в бока Басура, плотно прижимаясь всем телом к гриве и одновременно сильно дергая правый повод: не до жалости — жизнь дороже, завыв сквозь закушенную до боли нижнюю губу. Надо же, провели, как мальчишку!

Басур в ответ на такое издевательство совершил прыжок в сторону, туда, куда заставила его прыгнуть жгучая боль во рту. Следующим ударом шпор Дариус сорвал коня в галоп, пытаясь как можно быстрее сократить расстояние, — спасение только в этом.

За спиной кто-то коротко вскрикнул, заржала чья-то лошадь, но было уже не до того, чтобы оглядываться, он мчался вперед, отведя назад руку с копьем.

Несколько ударов сердца, совпадающих с частотой ударов копыт по земле, — и Дариус с яростным ревом вонзил копье в закрытый кольчугой живот широкоплечему, ощерившему рот в злой улыбке разбойнику, рванувшемуся ему навстречу. Поначалу Дорван целил ему в лицо, чтобы заставить захлебнуться собственной кровью, но в последний момент, когда разбойник прикрыл голову щитом, перенаправил копье под его нижний край. Удар оказался настолько сильным, что пробитого насквозь врага попросту вынесло из седла. Сам Дариус удержался только потому, что успел ухватиться за переднюю луку. От столкновения Басур заржал и встал на дыбы, заплясал на задних ногах, быстро перебирая в воздухе передними, гневно кусая зубами воздух, как будто ему передалась ярость седока.

Когда Басур вновь оказался на четырех ногах, в руке Дорвана уже блестела сабля. Ею он и ударил с потягом по шее так удачно подвернувшегося еще одного разбойника, облаченного в металлический шлем без бармицы и толстый стеганый поддоспешник, из многочисленных прорех которого торчали клочья шерсти. Рядом с Дариусом бешено ревел Ториан, и после его выпада глефой еще один разбойник сполз с седла с почти отсеченной головой. Затем подоспели и остальные наемники.

Справа Сегур обрушил в обе стороны град устрашающих по мощи ударов, заставив разбойников раздаться в обе стороны от себя. Из его левого бока торчала стрела, наполовину скрывшаяся в грузном теле, но он не обращал на нее никакого внимания и только низко утробно рыкал при каждом новом ударе. Сейчас от всегдашней заторможенности Сегура не осталось и следа, и огромное лезвие глефы сливалось в один блестящий круг.

Следом за ним, поднимаясь высоко на стременах, раз за разом бил своим длинным полуторным мечом Кабир, почему-то без шлема и с наполовину залитым кровью лицом. Ржали лошади, кричали люди, кто грозно, кто от ужаса, а кто-то невидимый молил о милосердии сорвавшимся на визг голосом.

Дариус направил коня к ближайшему разбойнику, готовясь отразить его атаку, когда тот, кротко вскрикнув, ухватился за вонзившуюся в глаз стрелу, после чего начал медленно откидываться назад, на спину лошади.

«Это Бист, — машинально подумал Дариус, — оперение на его стрелах всегда горит на солнце огнем».

Все, путь к вражескому главарю стал свободен. Рывок Басура — и глаза их встретились. Вожаки сошлись в поединке. Оба они понимали: важно оставить противника без человека, на которого все свои смотрят, чтобы перенять от него мужество в бою. Атаман шайки разбойников, сбросивший с плеч плащ, единственный из всех был в полном доспехе, сверкающем под солнцем начищенным металлом.

Клинки их сошлись со звоном и лязгом. Дариус не стал подставлять саблю, не полностью надеясь на ее крепость, и потому отвел удар в сторону, стараясь раскрыть врага для ответной атаки.

Не удалось. Не провалившийся после удара враг, вынужденно отведя руку с мечом в сторону, тут же прикрыл грудь и лицо до самых глазах круглым, окантованным по краю металлической полосой щитом с большим умбоном. Настолько большим, что он бросался в глаза.

Прочертив саблей в воздухе над собой полукруг, Дорван на выдохе обрушил удар на защищенную остроконечным шлемом голову вожака, стараясь угодить самым кончиком лезвия. Такого удара шлем не выдержит — вся скорость на конце клинка, если только сама сабля не подведет. Его противник, подставляя щит, отвел другую руку для замаха, готовя ответный удар.