Изумрудный атлас. Огненная летопись - Джон Стивенс

– Тебе ведь не нужна эта гадость, правда? – Эльфийская девочка сняла его очки и теперь держала их за дужку с таким отвращением, будто это был какой-то исключительно склизкий клочок водоросли. – Без них ты выглядишь намного лучше. За исключением носа, конечно. Ты пострадал в какой-то переделке?

– Что? Нет!

– Значит, тебя заколдовал волшебник?

– Нет…

– То есть ты родился с таким носом? Думаю, когда мы поженимся, мне придется не смотреть на тебя слишком часто, чтобы не вздрагивать каждый раз.

Майкл еще не вполне пришел в себя после обморока и с трудом собирался с мыслями – не говоря уже о том, что девочка говорила нечто совершенно чудовищное! – поэтому даже не придумал, что ей ответить. Он просто сказал:

– Будь так добра, ты не могла бы… – и вдруг осекся. – Стой! Где… где Эмма? Где моя сестра? И где Летопись?

– Твой здоровенный приятель отнес ее вниз. И забрал с собой эту гадкую книгу. Можно подумать, я хочу ее видеть, ха-ха!

– Габриэль? Он в порядке?

– В полном. Слушай, можно я их выброшу? Договорились?

Она перекинула руку с зажатыми в ней очками за стену башни.

– Нет! Они мне нужны! Пожалуйста!

– Ах, ну ладно. – Эльфийская девочка подбежала и протянула Майклу очки. – Пусть весь мир видит в тебе ужасное чудовище, но для меня ты всегда будешь самым красивым мужчиной на свете! Конечно, при условии, что я буду время от времени отворачиваться, чтобы не смотреть на тебя. – Она присела в реверансе. – Принцесса Виламена, к вашим услугам.

– Ты… принцесса?

– Разумеется! А ты как думал, почему я так хотела заполучить этот венец? – Она потрогала пальчиком золотой ободок, красовавшийся у нее на лбу. – Как тебе кажется, он мне идет?

– Что? Ах, ну… да, конечно! Очень.

Нацепив очки, Майкл наконец смог получше рассмотреть эльфийскую девочку. Она была великолепной живой копией ледяной скульптуры, оставшейся на поляне. Майкл подумал, что волосы у нее цвета утреннего солнца. А глаза голубее ясного летнего неба. А носик…

«Голубее ясного летнего неба? – опомнился Майкл. – Что со мной творится? У нее просто светлые волосы и голубые глаза, точка».

Но вопреки голосу рассудка он продолжал сравнивать ее голос с птичьей трелью, а белизну кожи с первым снегом…

«Довольно! – приказал он себе. – Ты просто одурманен какой-то эльфийской магией, только и всего».

– Ах, как мило! – эльфийская девочка весело захлопала в ладоши. – Ты уже в меня влюбился!

– Я не…

– Не глупи! Видел бы ты, какое у тебя глупое лицо! Кстати, ты заметил, как у меня красиво шевелятся волосы?

– Послушай, – сказал Майкл со всей строгостью, на которую оказался способен. – Мне нужно знать, собираешься ли ты снова превращаться в дракона или нет. Ведь нет, скажи?

От этого вопроса эльфийская девочка немедленно помрачнела и наклонилась, чтобы подобрать разрубленный золотой браслет, валяющийся среди каменного крошева. Майкл заметил, что браслет успел уменьшиться до человеческих размеров, но все равно выглядел огромным и грубым в изящных ручках принцессы. Виламена провела пальчиком по разрезу, оставленному ножом Майкла.

– Больше двухсот лет тому назад я встретила Ксанбертиса в лесу. Он попросил разрешение преподнести мне этот браслет в знак дружбы между Орденом и моим народом. Я ничего не знала о кровавых преступлениях, которые он совершил. Поэтому беспечно приняла подарок и стала его рабыней. Двести лет я прожила среди мрака и огня. Пленницей в собственном безобразном теле. Но с этим покончено, дракон мертв! А я спасена – и все благодаря тебе!

Она посмотрела на Майкла восторженными, полными слез глазами.

И Майкл немедленно подумал: «Бедняжка, тяжело же ей пришлось!»

А потом подумал: «А ведь ее волосы и в самом деле шевелятся сами собой…»

Эльфийская принцесса радостно захлопала в ладоши.

– Ну вот, ты в меня по уши влюблен!

– Что… нет! Я просто…

– А вот и да, да-да-да! Мой кролик!

– Пожалуйста, не называй меня кроликом.

– Зайка!

Она подскочила и поцеловала его в щеку, а Майкл неуклюже отшатнулся.

– Никогда так больше не делай! Я серьезно!

Он чувствовал, как его щека пылает и чешется в том месте, где она его поцеловала.

– Правильно, – согласилась принцесса. – Еще успеем нацеловаться! О да, несомненно!

«Хватит с меня этой эльфийской чепухи!» – подумал Майкл.

– Я хочу увидеть свою сестру. Немедленно!

Они нашли Эмму в казарме стражей, небольшом здании с низкой крышей, притулившемся к задней стене крепости. Обстановка внутри была самая скромная – деревянный сундук, койка, стул и стол, – но, принимая во внимание безобразную нечистоплотность самого стража, здесь все сверкало поразительной чистотой и порядком. Габриэль положил Эмму на койку, укрыл одеялами и теперь сидел рядом, держа в руках ее маленькую, безжизненную ладошку. Майклу показалось, будто Габриэль сидит так, не двигаясь, уже несколько часов.

Заслышав шаги, Габриэль повернул замотанную бинтами голову, встал и обнял Майкла.

– Я очень тобой горжусь.

– Ах, ну… понимаешь… – Майкл вдруг растерял все слова, какие знал. – Это… ну, не слишком… так сказать…

Он хотел вернуть Габриэлю нож, но тот отказался его брать.

– Ты его заслужил. Король Робби не стал бы возражать.

Книга в красном кожаном переплете лежала на столике возле кровати. Майкл почувствовал ее притяжение сразу же, как только переступил порог, у него чесались руки от желания дотронуться до книги. Но он заставил себя занять место Габриэля возле койки и переключить все внимание на Эмму. Если не считать того, что она лежала под одеялами, Эмма выглядела точно так же, как ночью. Все тот же взгляд, устремленный в пустоту. Та же сердитая морщинка между бровей. Чуть приоткрытый рот. Майкл поднял сжатую в кулак руку сестры, лежавшую на одеяле. Она была холодна как лед.

«Все будет хорошо, – сказал он себе. – Я уже здесь».

И только после этого он наконец позволил себе посмотреть на книгу.

Она оказалась меньше и толще, чем Атлас. По размеру и толщине Летопись напоминала «Гномий Изборник», который, по глубокому убеждению Майкла, имел идеальный формат. Как и предполагал Майкл, долгое хранение в кипящей магме нисколько не отразилось на состоянии книги, более того, она выглядела намного лучше того же «Изборника», кожаный переплет которого сильно потерся и растрескался от старости. На пергаментной обложке книги были вырезаны какие-то знаки. По мнению Майкла, эта сложная вязь из волн и завитков напоминала языки пламени. Он ненадолго задумался над тем, что бы это могло означать, но быстро одернул себя, переключив все внимание на самый любопытный и необычный элемент книги.