Снимая маску. Автобиография короля мюзиклов Эндрю Ллойд Уэббера  - Эндрю Ллойд Уэббер

Письмо очень наглядно показало, как мыслит Хал. Он рассматривает общую концепцию – метафору, как он ее называет – как катализатор постановки, и почти всегда представляет ее визуально. Из этого письма ясно, что он уже придумал, как киноэкран в первой сцене Тима может стать аудиовизуальным приемом всего шоу.

Так как дата релиза записи была уже запланирована, было уже поздно вносить какие-то кардинальные изменения. Мы не могли убрать историю с инсектицидом, потому что это означало бы перенос выхода альбом на следующий год. Но в августе я переделал «Dangerous Jade». Как же оркестровка может поменять всю композицию! Она стала настолько лучше, что без изменений вошла в постановку Хала два года спустя.

Я перестал винить себя за обманный способ, каким вовлек Хала в наш проект, когда узнал, что Тим и Джейн отдыхали с Робертом на Бермудах, где обсуждали с ним запись. Я знал, что Тим готовил презентацию для руководства американской MCA в Лос-Анджелесе, но я не знал, или не осознавал, что он собирается встретиться со Стигвудом. По всей видимости, Роберту понравилась запись, хоть я и узнал это окольными путями от Дэвида Ланда. Конечно, мне тоже хотелось бы присутствовать на встрече, но я старался не придавать этому особого значения.

«ЭВИТА» ДЛИЛАСЬ сто три минуты, что было намного дольше «Суперзвезды», но ее точно так же нужно было разделить на два виниловых альбома. При нарезке винилового альбома, чем громче музыка, тем шире становятся канавки. Так что стандартные громкие рок-альбомы длятся около двадцати минут на каждой стороне. Очевидно, что, чем дольше длится музыка, тем меньше должны быть канавки, чтобы вместить все композиции. И каждая сторона должна быть нарезана с более тихим звучанием, что сказывается на качестве звука. И, что самое страшное, если вы записываете поп-альбом, на радио он будет звучать тише чужих треков. В общем, «Эвита» как раз столкнулась с этой проблемой. Особенно третья сторона, которая длится двадцать восемь минут и составляет максимум того, что может вместиться на сторону пластинки. Более того, на третьей стороне должна была быть «Don’t Cry for Me», и было жизненно важно, чтобы звук был превосходным. Здесь мы обнаружили еще одну проблему. «Don’t Cry for Me» должна была стать нашим первым синглом. Песня длилась шесть минут. А все поп-синглы, которые записывались на «сорокопятках» длились около трех минут. «Don’t Cry for Me» начинается с симфонического оркестра, который играет в одиночку, до того как вступает солистка. Как, черт подери, мы собирались записать такой объем на пластинку и при этом сохранить качество, чтобы конкурировать с трехминутными соперниками?

Качество звука значит все для меня, и перезапись «Эвиты» с ленты на пластинку просто сводила меня с ума. Тиму было все равно, он полагал, что раз другим людям платят за эту работу, то это исключительно их проблема. Я понимал, что нам нужен мастер своего дела, чтобы записать «Эвиту», и, вероятно, нам понадобится несколько попыток. Рой Фезерстоун понимал, о чем я. Но вот Тим… Сейчас я продемонстрирую вам прекрасный пример, почему отношения между беззаботным Тимом и нервным Эндрю натянулись до предела.

Я организовал прослушивание в «Олимпик», чтобы понять, где можно поменять уровни громкости, чтобы упростить процесс записи на пластинку. Наш режиссер Дэвид Гамильтон-Смит был в отпуске. Так что я в одиночестве слушал записи и делал пометки, где можно сделать звук потише, а где важно сохранить громкость. Я был очень доволен тем, что слышал, пока ассистент звукорежиссера не сказал мне, что система шумоподавления Dolby не была включена, а это означало, что запись звучит неестественно насыщенно. Как только мы включили Dolby, запись стала скучной и безжизненной. У меня началась истерика. Я дозвонился до Дэвида Гамильтона-Смита, который отдыхал в Греции, и сказал ему возвращаться домой, потому что нам нужно срочно все переделать. Дэвид вернулся и согласился, что есть пара вещей, которые мы можем улучшить. Так что мы заново начали сводить треки. Тим был вне себя, потому что не понимал, что не так. Мы переделали все четыре стороны, и были измучены и затра-ханы, как старый персидский ковер. К банковским каникулам в августе мы закончили работу над ремиксами, шел дождь, худшая засуха на моей памяти закончилась, и «Эвита» наконец была готова.