Снимая маску. Автобиография короля мюзиклов Эндрю Ллойд Уэббера  - Эндрю Ллойд Уэббер

Моим новым ассистентом была Бидди Хэйворд, локомотив в теле девушки, сыгравшая немалую роль в моей жизни. Она очень удивилась, когда ее спросили, оплатит ли она входящий звонок от меня, но, не задумываясь, ответила: «Полагаю, что да». Я попытался объяснить ей, что произошло, но моя речь звучала довольно бессвязно. Я не знал, что было с Сарой, и никто ничего мне не говорил. Я попросил Бидди приехать в Рединг как можно скорее и позвонить моим и Сариным родителям, а еще Ви и Джорджу в Брайтон. Бидди как раз говорила, что родители Сары в Йоркшире, когда в телефонную будку начали ломиться со всей силы. Это была молодая девушка врач в хирургическом костюме. Когда она заговорила, я распознал голос, который кричал, когда Сару увозили в реанимацию.

«Мы думаем, что у вашей жены диабет, – сказала она, – быстро расскажите мне, какие еще у нее были симптомы. У нас нет времени ждать результатов анализов». Я рассказал ей о Сариной хронической жажде. «Спасибо! – прокричала врач, убегая в реанимацию. – Это как раз то, что я хотела услышать».

Затем я вспомнил, что в одиннадцать должен встретиться с Тимом в Сидмонтоне. Я вновь позвонил Бидди за ее счет. Поверит ли он, что я отменяю встречу, потому что моя жена находится при смерти? Обычно он был невосприимчив к моим истерическим выходкам, а эта побьет все рекорды. Спустя вечность молодая врач вернулась и села рядом со мной. «У Сары диабет», – сказала она. Врач никогда не видела, чтобы диабетический кетоацидоз зашел настолько далеко. Она наудачу начала внутривенно вводить Саре инсулин еще до того, как я сказал ей о жажде. Этот рискованный шаг мог спасти жизнь моей жене, но ее кровь была настолько отравлена, что шансы на то, что она выкарабкается были 50 на 50. Врач переживала, что мне негде было нормально посидеть. Не лучше ли мне поехать домой? Я сказал, что дома полтора часа езды. В отличие от современных приемных отделений, тогдашние больницы казались довольно пустынными. Но я хотел подождать хотя бы до приезда Бидди. Моей следующей мыслью было позвонить Сариному врачу. Я был просто в бешенстве. Но едва ли он оплатил бы мой звонок, так что я одолжил пару монет в газетном киоске. Самоуверенности этого придурка не было предела.

«Послушай меня, парень, – я отчетливо помню его слова из-за отвратительного покровительственного тона, с которым он произнес слово «парень», – у твоей жены точно нет диабета. Просто она переволновалась. Она принимала таблетки?» Я хотел ответить: «Ты, напыщенный ублюдок, ты практически убил мою жену», но я был слишком потрясен происходящим и его наглостью. Так что я пошел в церковь и сделал то, что обычно делают люди, когда идут туда не полюбоваться внутренним убранством.

НАКОНЕЦ ПРИЕХАЛА БИДДИ ХЭЙВОРД. О Саре по-прежнему не было никаких новостей. Администратор в приемном отделении сказала, что врачи делают все возможное, и их нельзя беспокоить. Бидди нашла номер Сариных родителей, так что я смог позвонить им, и ее мать сказала, что немедленно вернется домой. Мы прогулялись в окрестностях больницы и нашли местную забегаловку. Не помню, о чем мы говорили, но помню холодную глазунью. Я излил Бидди всю свою душу. Возможно, именно тогда было положено начало нашей крепкой дружбы.

В госпитале нас встретила все та же молодая врач. Сара по-прежнему находилась в коме. Я спросил, могу ли я увидеть жену, и она сказала, что это вообще не в ее компетенции, но она не видит в этом ничего такого. Сара лежала в маленькой палате, подключенная к множеству трубок. Медсестра, наблюдавшая за пикающими устройствами, держала в руках подобие тревожной кнопки. Я посмотрел на Сару и взял ее за руку. Что я сделал с этой юной девушкой? Неужели это все из-за стресса? Кто-то говорил мне, что диабет может быть связан со стрессом. Внезапно она открыла глаза, посмотрела на меня и легонько сжала мою руку. Она была жива. Она узнала меня. Затем она снова закрыла глаза. Врач сказала, что пора идти.

В коридоре я поблагодарил ее. По крайней мере, Сара узнала меня. Врач сказала, что ее состояние оставляет желать лучшего, но то, что она вышла из комы, – обнадеживающий знак. Она посоветовала мне оставить свой номер телефона и поехать домой. Я не мог ничем помочь, слоняясь вокруг больницы, а Сара еще долго будет лежать в реанимации. Я уже достаточно пришел в себя, чтобы спросить, как она догадалась, что у моей жены диабет. Врач ответила, что она – стажер-гематолог, а у Сары были классические симптомы последней стадии диабета первого типа. По счастливой случайности, ее отправили помогать врачам, которые встречали Сару, когда нас привезли на скорой. Врача звали Мэрилин Крофт. Она была тем человеком, который спас Саре жизнь.

ВИ С ДЖОРДЖЕМ уже приехали из Брайтона в Сидмонтон и ждали, когда я вернусь домой. Я был страшно рад их приезду, потому что мне было бы очень некомфортно одному в нашем огромном доме, единственным постоянным жильцом которого была бурманская кошка Гримшоу.

Джордж посчитал, что я не в состоянии отвечать на звонки из больницы, и, в любом случае, как врачу ему с больше вероятностью расскажут всю правду. Оставшуюся часть дня я провел, как в тумане. Ви приготовила ужин, но за ужином даже она хранила молчание. Около девяти часов вечера Джордж поговорил с дежурным врачом-реаниматологом. Его звали доктор Фишер. По голосу Джорджу показалось, что он достаточно молодой. Доктор Фишер сказал Джорджу, что Сара периодически приходит в сознание. Он не считал, что мне нужно проводить ночь в больнице, но было бы хорошо, если я буду где-то поблизости. Я сразу подумал об отеле в Рединге, но решил, что в любом случае смогу быстро добраться до больницы посреди ночи, и не захотел полагаться на сонного портье в ожидании звонка. Джордж дал мне снотворное.

Должно быть, оно подействовало моментально, потому что я проснулся в одежде. Часы показывали два часа ночи. Я поднял трубку телефона, но гудков не было. Телефон не работал. Я попытался включит свет. Бесполезно. На прикроватном столике мы держали фонарик, который очень пригодился сейчас. На улице бушевала страшная гроза. Дождь колотил с такой с такой силой, что, казалось, наша крыша рухнет. Я спустился в гостиную. Занавески были открыты. Внезапно молния яркой вспышкой озарила церковь перед нашим домом, а затем непроглядная тьма снова заполнила все вокруг. Сцена была достойна мольберта Эль Греко. Я проверил телефон на кухне, но он тоже был мертв. Сверкнула еще одна молния, и электрическая проводка, проложенная по тюдоровским стенам, загорелась, как новогодняя елка. Снотворное, которое мне дал Джордж, снова стало брать надо мной верх.

Я проснулся на диване напротив кухонного телевизора. Снаружи было светло, и я понял, что было около семи утра. Телефон по-прежнему не работал. Я пошел в гостиную проверить второй телефон, но он тоже не реагировал. Началась паника. В окне я увидел, что огромная секвойя, растущая за церковью, была рассечена пополам. Гримшоу громко мяукал. Я прикрикнул на него, но потом подумал, что во время ночного шторма должен был взять напуганного котенка к себе. Появилась Ви, она обняла меня и сказала: «Отсутствие новостей ночью – это хорошие новости».

Пока я объяснял ей, что из-за грозы электричества не было, оно вдруг появилось. И почти сразу же зазвонил телефон. Джордж опередил меня. Оказалось, что врачи звонили всю ночь. Почему никто не подходил к телефону? Сара несколько часов находилась на грани смерти, и никто не отвечал на звонки.