Ты будешь мне стеной - Мариана Запата

– Ох, все равно большое спасибо. – Я заставила себя сделать еще один глубокий вдох. – Я действительно боюсь темноты. Особенно такой, как сейчас, когда хоть глаз выколи. С детства, – напрягшись, стала объяснять я.

– Почему? – перебил меня Эйден.

– Что «почему»?

Он издал нетерпеливый звук.

– Почему ты боишься темноты?

Я собиралась спросить, действительно ли Эйден хочет это узнать, но, черт побери, все и так было ясно как божий день. Конечно. Я не хотела рассказывать об этом – ни ему, ни кому-либо другому, – но он заслужил объяснение. Как-никак, на его коленях сидела двадцатишестилетняя девица, которая была на грани панической атаки из-за того, что в лифте погасли лампочки.

– Это глупо. Я знаю, что это глупо. Когда мне было пять лет, сестры, – я не сомневалась, что заводилой и организатором этой акции была Сьюзи, – заперли меня в шкафу…

– И из-за этого ты боишься? – насмешливо спросил он, прежде чем я успела закончить.

– Без света, на два дня…

Эйден ничего не ответил, но тело его напряглось. Я чувствовала, как дюйм за дюймом оно становится твердым, как скала.

– Без воды и еды?

От меня не ускользнуло, что он думает о таких деталях. Это была самая дерьмовая часть истории. По крайней мере, сейчас я считала именно так.

– Они оставили мне воды и мишек-кэнди. Чипсы.

Эти сучки в свои семь, восемь и девять уже были жестокими. Они все спланировали заранее. Запереть меня в шкафу, потому что им не хотелось присматривать за мной, когда мамы не было дома. Господи, им не хотелось играть со мной. Они дразнили меня, прежде чем уйти.

Я невольно задрожала опять.

– А где была твоя мать? – спросил Эйден.

Все эти воспоминания, давно засунутые в самые дальние уголки памяти, открыли во мне прежнюю рану, которая и сейчас кровоточила. Против воли я тяжело вздохнула:

– Думаю, она укатила на свидание. Может, с отцом моего младшего брата. Не помню точно… Несколько лет он то появлялся в нашей жизни, то исчезал. Тогда ее не было дома – вот все, что я знаю.

Иногда она исчезала на несколько дней, и мне очень тяжело было переносить это.

– Кто выпустил тебя?

– Они же.

Сестры открыли дверь и стали насмехаться надо мной, потому что я описалась от страха. Я выползала оттуда целый час.

– Что было потом? – Его голос был внешне спокойным и безучастным, но каждая нотка, выходящая из его легких, вопила «это дурно».

От стыда и злости я снова задрожала.

– Ничего.

– Ничего?

– Нет.

– Ты рассказала матери?

– Конечно. Меня же заперли в ее шкафу. И я написала туда. Ей пришлось сменить ковер, потому что он вонял.

И от меня запах был не лучше. Руки были разбиты, потому что я колотила ими в дверь, как сумасшедшая, а голос охрип от крика, когда я умоляла сестер выпустить меня… или включить в шкафу свет… или, если они не могут включить его в шкафу, то хотя бы в спальне… но безрезультатно.

Я так никогда и не узнала, чем они занимались эти два дня, да по правде говоря, мне было все равно.

Все равно… Потому что нельзя оставлять маленьких детей одних так надолго.

Грудь Эйдена за моей спиной начала вздыматься так, будто ему стало тяжело дышать.

– Она никак не наказала твоих сестер?

Мне захотелось уползти куда-то внутрь себя. Его тон действовал мне на нервы, выставляя напоказ колотую рану под названием «мое детство». Я опять почувствовала себя маленькой.

– Нет. Мама наорала на них, вот и все. После этого она вроде оставалась дома с месяц или два. – В то время она была почти трезвой. – И я спала с ней каждую ночь. Потом я собрала вещички и перебралась в комнату к младшему брату.

После этого я начала запирать двери спальни.

Еще секунду кончиком пальца он продолжал массировать мои колени, но, клянусь жизнью, бессознательно, потому что затрудненное дыхание никуда не делось.

– С тех пор мне приходится спать со светом, – добавила я, чувствуя спиной, как яростно вздымается его грудь. – Не знаю, почему я рассказала тебе об этом. Пожалуйста, не смейся надо мной…

Повисла пауза. Заминка.

– Не буду, – легко пообещал он. – А я еще удивлялся, почему у тебя так много светильников в квартире и в комнате.

Я знала, что он заметит.

– Только не говори Заку. Не хочу, чтобы ему пришло в голову спрятаться у меня под кроватью и напугать меня до смерти.

– Не расскажу.

Ладони Эйдена накрыли мои колени. Я полностью очутилась в кольце его рук. В ушах раздавалось глубокое, но неровное дыхание.

– Естественно, что ты испугалась. Стыдиться тут нечего. Кое-кому другому должно быть стыдно за себя.

Я способна была только кивнуть в ответ. Не уверена, почувствовал ли он это. Еще один резкий вздох, как порыв ветра, вырвался из моей груди. С закрытыми глазами я дотронулась до кожи где-то в районе его колена.

– Спасибо, что помог мне успокоиться. Такого со мной уже целую вечность не было.

– Все в порядке, – пробормотал он в ответ.

Мое дыхание было слишком громким, сердце колотилось как сумасшедшее, тогда как Эйден дышал мягко и почти неслышно. Я сосредоточилась на вдохе и выдохе.

– Достало, – пробормотала другая женщина, находящаяся в лифте.

И верно… Достало.

Минута за минутой проходили в тишине. Я расслабила спину, откинувшись на грудь Эйдена. В его руках мне было уютно, как в колыбели. Его дыхание, такое мерное и спокойное, убаюкивало меня.

И тут лифт дернулся, заставив меня открыть глаза. Лампочки дважды мигнули и погасли. Женщина взвизгнула, но я даже не особо испугалась. Меня заботил только свет.

И тут, пока все опять не погрузилось во тьму, я увидела наконец себя, сидящей в объятиях Эйдена. Две большие мускулистые ноги возвышались по обеим сторонам от меня, так что колени были гораздо выше, чем мои. Тяжелые трицепсы, как бодигарды, охватывали мои руки. Огромными кистями он слегка придерживал мои бедра.

Он обнимал меня! Неважно, почему и зачем, но Эйден обнимал меня. Окружал меня…

Запрокинув голову назад, я приготовилась послать ему через плечо нервную и слегка робкую улыбку. Но, когда я увидела лицо Эйдена, оно было таким серьезным… таким чертовски серьезным. Моя улыбка тут же сошла на нет.

Лифт дернулся еще раз, и почти сразу на стене зазвонил аварийный телефон.

Эйден приподнял меня и пересадил в сторону, будто во мне совсем не было веса – а ведь я далеко не пушинка. Он поднялся на ноги и потянулся к стене, снимая телефон с подставки. Все это время Эйден не отрывал от меня взгляда, до того внимательного, что я подумала, не натворила ли чего-нибудь случайно.