Ущерб тела - Маргарет Этвуд

Она чувствует себя виноватой и ненужной. Она думает об обломке истории, который лежит сейчас в гробу, загубленный, с дыркой в голове. Ей кажется, это ужасно обидная смерть; теперь-то она понимает, почему он хотел, чтобы она написала об этом статью: чтобы хоть немного снизить вероятность такого исхода.

– Может, нужно что-то сделать? – шепотом спрашивает она Лору, примостившуюся рядом.

– Понятия не имею, – отвечает та. – Я никогда не бывала на таких сходках.

– Долго это продлится?

– Всю ночь.

– Почему это случиться! – плачет жена.

– Пришло его время, – говорит кто-то.

– Нет, – говорит Элва. – Здесь вмешался Иуда.

Женщины беспокойно задвигались. Кто-то затягивает:

Ренни становится не по себе. В комнате жарко и слишком много народу, запах корицы, кофе и пота – сладкий, душный, нездоровый запах, воздух кипит от эмоций, и все настолько напоминает Гризвольд, что просто невыносимо. «От чего она умерла, бедняжка? – От рака, да будет воля Его». Такие вот там велись диалоги. Ренни поднимается как можно тише и крадется по стеночке к выходу и на улицу, к счастью, дверь оказалась открытой.

Мужчины собрались на веранде, которая опоясывает дом с трех сторон. Пьют они не кофе; в неверном ночном освещении поблескивают бутылки, которые передаются из рук в руки. Ниже, в саду, еще больше мужчин, целая толпа, сборище, некоторые держат факелы, их голоса резки, неспокойны.

Пол тоже там, он стоит в стороне, его белое лицо сразу выделяется. Он видит Ренни, быстро хватает ее и подталкивает к стене.

– Ты должна быть в доме, вместе с женщинами.

Ренни хочется думать, что это не принижение, а свидетельство его заботы.

– Там дышать невозможно, – говорит она. – Что здесь творится?

– Пока ничего, – отвечает Пол. – Но все в дикой ярости. Ведь Пескарь родом отсюда, с Сент-Агаты. Здесь полно его родственников.

Кто-то приносит стул и ставит на веранду у самых перил. На него встает мужчина и смотрит на обращенные к нему снизу лица. Это Марсдон. Ропот смолкает.

– Кто убил этого человека? – говорит он.

– Эллис! – выкрикнул кто-то, и толпа подхватывает: – Эллис! Эллис!

– Иуда! – говорит Марсдон, точнее, уже кричит.

– Иуда! Иуда!

Марсдон поднимает обе руки вверх, и скандирование стихает.

– Доколе? – продолжает Марсдон. – Доколе? Сколько еще нужно трупов? Пескарь был хороший человек. Мы что, будем ждать, пока он прикончит нас всех? Мы много раз просили, но ничего не получили. И теперь возьмем все сами!

Крики, вопли ярости, затем чей-то чистый голос:

– Долой Вавилон!

Там, внизу, во тьме, начинается движение. Марсдон наклоняется и снова выпрямляется. У него в руках – небольшой ручной пулемет.

– Проклятье. Я же их предупреждал, – говорит Пол.

– О чем? – говорит Ренни. – Что они намерены делать?

Она чувствует, как забилось сердце, она ничего не понимает. Вот оно, «глубокое проникновение».

– У них мало оружия, вот в чем все дело, – говорит Пол. – И я не знаю, где Принц, он должен их остановить.

– А если не остановит?

– Тогда ему придется их возглавить. – Пол отрывается от стены. – Лучше возвращайся домой.

– Я не знаю дороги, – говорит Ренни.

– Лора знает, – говорит Пол.

– А как же ты?

– Не волнуйся. Я не пропаду.

* * *

Они идут задами, Лора впереди, Ренни за ней. По мнению Лоры, единственный верный путь – в обход. Под ногами сплошная грязь из-за дождя, но они уже не выбирают более сухой путь, идут прямо по лужам – слишком спешат, да и темно. Единственный источник света – окна небольших блочных домов, выходящих на улочки и стоящих на расстоянии друг от друга. Главная дорога пустынна, активное движение происходит дальше, на улицах, что ближе к морю. Они слышат крики, звон разбитого стекла.

– Витрины банков, – говорит Лора. – Чтоб мне провалиться.

Они переходят на другую сторону. Рядом мелькают факелы.

– Главное не попасться им на глаза, вот мой девиз, – говорит Лора. – В темноте любая добыча – твоя. Потом они, может, извинятся, но тогда уже поздно, верно? Кому надо, сведут старые счеты, не важно, по поводу чего буча.

Теперь слышна стрельба, прерывистое стаккато, и почти сразу свет в окнах мигает и гаснет, а гул голосов сникает, замирает.

– Это на электростанции, – говорит Лора. – Они захватят ее, потом здание полиции – на Сент-Агате всего-то двое копов, так что особо возиться не придется. А больше здесь и захватывать нечего. Ну, может, разнесут бар «Лаймового дерева» и нажрутся в хлам.

– Я ничего не вижу, – говорит Ренни.

Ее сандалии все в грязи, подол платья вымок. Ей не столько страшно, сколько противно. Вся эта буря в стакане воды, битье стекол – подростковый бунт, не более.

– Да брось, – говорит Лора, хватает Ренни за руку и тащит за собой. – Скоро они будут здесь, они ищут людей Эллиса. Пойдем по тропинке.

Ренни еле поспевает следом. Она совершенно не ориентируется, она понятия не имеет, где они, здесь даже звезды не на своем месте. Луна скрылась, и они продвигаются небыстро. Ее гладят тяжелые от намокших цветов ветки, запахи вокруг до сих пор чужие. Они продираются через листву, скользя по мокрой земле. Внизу под ними главная дорога. Сквозь заросли видно, что теперь по ней уже движутся огни – фонариков, факелов – и мелькают человеческие фигуры. Похоже на карнавал.

Когда они наконец добираются до дома, то видят, что он стоит темный.

– Черт, мы заперли дверь, когда выходили, а ключ-то у Пола. Придется ее взломать.

Но Лора уже толкает дверь, и та поддается.

– Открыто! – восклицает она.

Как только они заходят, их ослепляет внезапный луч света, направленный прямо в глаза. Ренни чуть не вскрикнула.

– А, это вы, – говорит Пол. Он опускает фонарь.

– Как тебе удалось добраться раньше нас, нахрен? – спрашивает Лора.

– На джипе, – говорит Пол и обращается к Ренни: – Собирай вещи.

– А где Принц? – спрашивает Лора.

– Там, внизу. Геройствует, – отвечает Пол. – Обоих полицейских связали бельевой веревкой и собираются провозгласить независимое государство. Марсдон составляет прокламацию, а потом они хотят зачитать ее по моему радио. Уже попросили о признании Гренаду. Есть даже отчаянные головы, говорящие о захвате Сент-Антуана.