Слуга Империи - Раймонд Фейст

— Понимаю, матушка. Твои речи справедливы. Я и сама об этом думала.

Накойя кивнула:

— Жизнь продолжается, дочь моего сердца. Ищи новые умы, готовь их для службы.

Обе они знали, что найти замену первой советнице будет непросто. Если нанять кого-то со стороны, то слишком велик будет риск заполучить шпиона. Аракаси, конечно, знал свое дело, но ведь и он мог ошибиться. Между тем этот вопрос становился неотложным. Маре как воздух нужны были верные люди, чтобы она могла удерживать свои позиции в Игре Совета.

— Я непременно подыщу тебе преемника, но только после похода на Дустари,

— пообещала Мара. — Если мне суждено вернуться домой и найти наш священный натами на прежнем месте, то я первым делом займусь поисками способного человека. Здесь спешить нельзя.

Накойя поклонилась:

— А теперь разреши мне уйти, госпожа.

— Разрешаю, — с улыбкой ответила Мара. — Тебе необходимо выспаться, матушка.

— Да я только-только встала! — вскипела Накойя. — Это тебе необходимо выспаться, дочь моя. Хоть на одну ночь выставь за дверь этого верзилу! С ним разве выспишься? Не ровен час, у тебя морщины появятся!

— От ласк морщин не бывает! — засмеялась Мара. — Это все старушечьи выдумки. У тебя что, других дел нет? Все бумаги разобраны?

— Дела-то есть, — вздохнула Накойя. — Вот, к примеру, скопился целый ворох посланий от твоих воздыхателей.

— Пройдохи! — вспылила властительница. — Думают сейчас жениться, а потом спровадить меня в Дустари да прибрать к рукам Акому. А скорее всего их подкупил Десио, чтобы они открыли ворота его армии. Иначе кто бы стал просить руки женщины, обреченной на смертельную опасность?

— И то правда, — быстро согласилась Накойя. Хоть ее воспитанница еще не вышла годами, да и в любовных делах мало что смыслила, в политике она отличалась завидной хваткой. Оставалось только надеяться, что и в военном искусстве она не ударит в грязь лицом. Поход на Дустари обещал стать для нее скорым и рискованным испытанием.

Пришло время выступать. Мара высвободилась из объятий Айяки, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Уже из окна паланкина она в последний раз посмотрела в лицо каждому из советников, не зная, суждено ли им еще встретиться по эту сторону Колеса Судьбы. Накойя хмурилась больше обычного; Джайкен не знал, куда девать руки, свободные от грифельных дощечек; Аракаси, вопреки своей неизменной бесстрастности, был черен, как туча. Только Кейок — благодарение небу! — сохранял видимое спокойствие. Оставив костыли у двери, он стоял на одной ноге, вытянувшись во весь рост. Старый воин и теперь не расставался с оружием, однако без доспехов и шлема он был не похож на себя.

— Берегите Айяки и священный натами, как зеницу ока. Да помогут нам боги-покровители, — произнесла Мара недрогнувшим голосом и сделала знак Люджану трогаться в путь. Советники и слуги смотрели на нее с гордостью.

Под ногами воинов клубилась пыль. Акома не снаряжала такого похода со времен властителя Седзу. Из всей его армии лишь четыре десятка солдат вернулись живыми. Старые слуги, которые помнили ту войну, боялись, что прошлое повторится вновь, и их опасения передавались молодым. Удаляясь от поместья, по дороге маршировали три роты в зеленых доспехах, а за ними — сотня черных чо-джайнов. Над их головами развевалось знамя с изображением птицы шетра.

От Сулан-Ку армия Акомы сплавлялась по реке. Обнаженные рабы, отталкиваясь шестами, сноровисто лавировали между грузовыми баржами, тесня к берегу плоты и лодчонки. Русло реки тянулось на юг, через провинцию Хокани, а потом вдоль владений Анасати, где с берега Акоме салютовали воины в красно-желтых доспехах. Мара решила миновать пристань без остановки: правителя Текуму лишь с большими оговорками можно было назвать союзником. Он явно не жаждал встречи, зная, какая судьба уготована властительнице Акомы.

Сплав по реке стал для Кевина настоящим открытием. Невзирая на жару, он часами не уходил с палубы, ведя разговоры со шкипером и матросами. Особый интерес у него вызывала конструкция судов, совсем не похожих на те, к которым он привык у себя на родине. Через пару дней он научился различать цвета гильдий и семей и уже не путал наемные барки с теми, что находились в частном владении.

Войско Акомы медленно, но верно продвигалось к югу. Однажды на пути встретился императорский корабль, сверкающий белизной с золотом и расцвеченный флагами. Мара находилась на зеленой фамильной барке, украшенной рострой в виде птицы шетра. Она сидела под навесом из перьев, в окружении рабов, которые обмахивали ее душистыми опахалами, отгоняя тошнотворные запахи сточных вод и речного ила. По наблюдениям Кевина, другие правители путешествовали с большей пышностью: их досуг скрашивали музыканты, стихотворцы и акробаты. А один раз он даже видел, как важного сановника развлекала целая труппа комедиантов; при этом под рукой господина стояли вазы изысканных фруктов, а в ногах нежились откормленные собачки. Эти существа, гладкие, почти голые и непомерно вытянутые в длину, как очищенные колбаски, мало напоминали домашних и охотничьих собак, привычных взору мидкемийца.

За бортом оставались тяжело груженные тайзой торговые баржи и плоскодонки сезонных рабочих. Время от времени попадались лодки бродячих музыкантов, отдаленно похожих на цыган.

— Это харденго, — объяснила впоследствии Мара, выслушав описания Кевина.

— В старинных рукописях сказано, что их далекие предки предпочитали скитаться по свету, ютясь в крытых повозках, лишь бы только не обрабатывать землю. В этом смысле они действительно схожи с теми, кого ты зовешь цыганами. Только в отличие от мидкемийских цыган, им не чуждо понятие чести. Они не воруют.

Кевин рассмеялся:

— У цыган свои нравы. По их понятиям, они не воруют; они просто… — он не сразу подобрал нужное слово, — берут взаймы.

— Берут взаймы? — удивилась Мара. — Что это значит?

Кевин, как мог, растолковал ей смысл сказанного. Ему показалось странным, что цуранские обычаи допускают обмен товарами, подарками и трофеями, но исключают добрососедскую взаимовыручку. Он решил расспросить об этом подробнее, как только представится случай.

Барки приближались к Джамару. Кевин смотрел во все глаза. Эта гавань, превосходившая размерами Сулан-Ку, служила важным торговым центром провинций Шетак и Хокани. Настало время прилива, вода стояла высоко, и Кевину было хорошо видно, что делается на широких причалах. В эту гавань стекались грузы со всей Империи. Вот и сейчас грузчики сносили по трапам сундуки, перевязанные яркими лентами, мешки с красящим порошком, древесину редких пород, тюки пряжи, плетеные циновки и другие товары, назначение которых осталось для Кевина загадкой. За разгрузкой ревностно следили специально нанятые охранники. В воздухе витали ароматы специй, благовоний и свежесмолотого чокала.

Среди яркого калейдоскопа портовой суеты Кевин с особым вниманием разглядывал представителей тех слоев цуранского общества, с которыми ему не приходилось сталкиваться в Акоме. Под сенью навесов разбитные матросы потягивали спиртное прямо из бутылок. Броско размалеванные женщины из Круга Зыбкой Жизни выставляли напоказ свои прелести. Беспризорные мальчишки клянчили деньги. Бродячие торговцы, отталкивая друг друга, старались занять место поближе к сходням, чтобы всучить матросам дешевые побрякушки.