Слуга Империи - Раймонд Фейст

Когда впереди показался невольничий рынок, Кевин содрогнулся. Он сразу узнал эту площадь, обнесенную частоколом. Надсмотрщики, то и дело щелкая хлыстами, по головам пересчитывали нагих рабов. Женщин-невольниц сгоняли в отдельную загородку. Им также не полагалось одежды, однако для привлечения сластолюбцев-покупателей их содержали в чистоте.

Это зрелище напомнило Кевину, что сам он — точно такой же раб, собственность Мары. Его живой интерес к происходящему сразу пошел на убыль. Завидев приближение корабля, нанятого для переброски армии за море, он не испытал ничего, кроме облегчения.

Капитан, которого разыскали по рекомендации Люджана, оказался опытным мореходом. Когда солдаты Акомы перегрузили в трюмы последние сундуки, он приказал сниматься с якоря.

Буксир с дюжиной гребцов вывел корабль из речной дельты. Перед отправлением рабы Акомы раскрасили лопасти весел и спины гребцов цветными узорами, чтобы отвести злой рок.

Корабль носил название «Коальтека». Это был трехмачтовый фрегат с массивным резным рулем, который едва поворачивали семеро рабов. На парусах красовались те же магические узоры, что и на веслах. От этого корабль делался похожим на полотняный купол бродячего цирка. Возможно, на цуранский вкус в этих аляповатых разводах и была какая-то гармония, но для Кевина она так и осталась непостижимой. При выходе в открытое море он перегнулся через палубное заграждение, чувствуя знакомый еще по Мидкемии приступ морской болезни, и подумал, что киль корабля наверняка размалеван такими же красками, дабы отпугнуть морских чудовищ.

После заката он задал этот вопрос Маре, сидя с ней в удобной каюте. Правда, она не сразу поняла, о чем идет речь, потому что Кевин не знал, как называются эти чудовища по-цурански.

— Ах, вот ты о чем! — уразумела наконец-то Мара. — Теперь понимаю. Ты имеешь в виду эгу, исполинского обитателя морских глубин, похожего на релли. Да, в Море Крови они водятся в великом множестве. Ни один корабль не выходит из гавани без копья с промасленной ветошью на острие. Ты сказал «гарпун», но это не одно и то же. Сразить эгу можно только огнем — так говорят моряки.

Кевин потер виски. За ужином он почти ничего не ел и решил пораньше лечь спать.

— Моего дикаря совсем укачало, — поддразнила его Мара, которая, судя по здоровому румянцу, чувствовала себя превосходно. — Положись на меня: я знаю верное средство от морской болезни.

С этими словами она сбросила платье и нырнула в альков, где мидкемиец, стоя на коленях, расстилал простыни и взбивал подушки. Очень скоро его одежда тоже полетела на пол.

Потом его сморил глубокий сон — долее размышлять о морских чудовищах не осталось сил.

* * *

Плаванье длилось неделю. Огненосные копья так и не понадобились; шквальные ветры ни разу не потревожили «Коальтеку».

— А все потому, что сейчас лето, — объяснил Кевину Люджан. — Ветры отдыхают, дожди выпадают редко. — Загорелой рукой он указал на пурпурную береговую линию. — А вот и наш конечный пункт: город Илама.

Этот порт в Дустари разительно отличался от джамарской гавани. Он стоял на каменистом берегу у подножия остроконечных скал. В местных постройках Широко использовался камень, тогда как в глубине материка дома ставились из деревянных реек и бумажных перегородок. Портовые сооружения были обнесены зубчатой стеной, над которой высились многоярусные дозорные башни. В свете маяка вырисовывалась гряда островов, уходящая на запад. Даже пахло здесь по-особому.

— Прямо у причалов находятся лабазы с пряностями, — сообщил Люджан. — В Иламе продают такие специи, каких не купишь ни в одном другом городе.

Илама также славилась ткачеством. Молитвенные коврики, изготовленные в Дустари, считались наиболее угодными богам. Помимо этого, местные жители отличались особым даром к магии — многие из них с юных лет поступали на службу в Ассамблею.

«Коальтека» еще не бросила якорь, а Кевина уже тянуло сойти на берег. По причалу сновали легкие двуколки, запряженные диковинными шестиногими животными, размером куда меньше нидры. Стаи бело-алых птиц с клекотом кружили над палубой. Чумазые ребятишки, сами похожие на береговых пичуг, искали, чем бы поживиться. Вдруг они умолкли и бросились врассыпную.

На причал входила колонна солдат в желто-пурпурных доспехах. Они сопровождали дорогой лаковый паланкин, расцвеченный флагами, на которых красовался геральдический знак: похожее на кошку животное, обвитое змееподобным монстром. Слуги почтительно расступались; матросы сгибались в поклонах.

— Что я вижу! Властитель Ксакатекаса собственной персоной! — Изумлению Мары не было предела.

По случаю прибытия в Дустари властительница надела дорогие зеленые одежды и при помощи различных притираний искусно прибавила себе с десяток лет.

— Это для тебя неожиданность? — спросил Кевин, не понимая причины ее волнения.

— Еще какая! — Мара посерьезнела. — Он должен быть там, где идет война, но решил отлучиться из своего лагеря, чтобы оказать честь Акоме. — Подозвав горничную, Мара потребовала:

— Отомкни черный дорожный сундук. Мне понадобится праздничное облачение.

Кевин вытаращил глаза:

— Еще наряднее, чем это? Да от одних драгоценностей ослепнуть можно!

Мара пробежала пальцами по жемчугам и изумрудам, которые усыпали ворот и рукава ее платья.

— При встрече с правителем любой из Пяти Великих Семей следует надевать украшения из металла, иначе меня сочтут грубиянкой. Разве я могу рисковать?

На палубе уже выстроился почетный караул. Властительница поспешила в гардеробную каюту. Кевин, одетый в серые мидкемийские шоссы и белую рубашку, затерялся в пестром сонме приближенных.

Мара вернулась очень скоро. На ней был изумрудно-зеленый наряд, с большим вкусом расшитый медными пластинками. По мнению Кевина, это одеяние шло ей еще больше, чем платье с жемчугами. Однако в ответ на комплимент Мара даже не улыбнулась.

Под бдительным взором Люджана властительница в сопровождении свиты сошла с палубы в челн, который должен был доставить ее на берег. Мидкемиец, наконец-то научившийся сдержанности, не проронил ни звука. По сосредоточенному виду и низкому поклону Мары он понял, что встречавший их человек обладает немалой властью.

Господин Ксакатекас, восседавший в паланкине, словно император на троне, привстал и поклонился. Это был человек преклонных лет, однако никто не назвал бы его стариком. Его лицо покрывал ровный загар, а проницательные карие глаза смотрели твердо. Когда он улыбнулся, в углах рта пролегли ироничные складки.

— Госпожа Мара, в добром ли ты здравии? Несмотря на грубоватый голос, его слова были не лишены приветливости. Мара, глядя на него снизу вверх, тоже ответила улыбкой.

— Ты оказал мне высокую честь, господин. Я в добром здравии. И глубоко признательна за такой прием. В добром ли здравии ты сам, господин Чипино?