Жаркий декабрь - Александр Калмыков

За центральным постом через круглый люк виднелся жилой четвертый отсек. Самое беспокойное место для сна, в насмешку прозванное моряками «Потсдамерплац». Этот отсек был самым настоящим проходным двором. С одной стороны от него располагались центральный пост и спальный торпедный отсек, а с другой стороны дизели, электромоторы и камбуз. Каждый раз при смене вахты в проходах возникала маленькая давка, а когда наступало время приема пищи, стюарды начинали таскать свои кастрюли, тарелки и чайники. Опять-таки, кормовой гальюн в первые дни похода забит продуктами, так что дизелистам и мотористам приходится постоянно бегать к носовому.

Но пока на лодке все тихо, и даже в центральном отсеке народу не очень много. Когда лодка идет в надводном положении, рулевые горизонтальных рулей внизу не нужны, и несут верхнюю вахту в качестве наблюдателей. Там же на мостике находится вахтенный офицер. Внизу остался боцман с одним матросом, инженер лодки, а также первый помощник, который вообще-то сейчас должен отдыхать. Штурман тоже успел проснуться и стоял за своим столиком, проверяя курс, проложенный ночью на карте вахтенным офицером, и прикидывая дальнейший маршрут. Сняв с карты целлулоидную пленку, он задумчиво что-то отмерял циркулем и сверялся с записями. Занятый ответственным делом, штурман поприветствовал командира не поднимая головы, и ткнул карандашом в большой остров, мимо которого они сейчас проходили:

– Фройсьён.

Деке наклонился над картой и замер с задумчивым видом. Его молчание и нахмуренный лоб красноречиво говорили о возможных проблемах, и тревога быстро передалась офицерам. Старший инженер, рассеянно почесав щетинистый подбородок, бросил взгляд на приборы и поспешил на корму. Вскоре после его ухода замолчал правый дизель, через пару минут снова ожил, а потом тоже повторилось и с левым двигателем. Судя по всему, инженер решил еще раз очистить от нагара заслонки выхлопной системы. Хотя эту процедуру уже проделывали пару часов назад, но лишняя профилактика не помешает. Если лодке придется срочно погружаться, через неплотно прикрытые заслонки в выхлопную трубу хлынет вода, так что лучше поберечься.

Старший помощник тоже ощутил потребность в действиях:

– Кэп, думаю, пора осмотреть торпеды. Сразу же после смены вахты начнем.

– Подожди, Хельмут, – остановил ненужную инициативу Деке. – Не сегодня.

Торпеды проверялись позавчера, перед выходом в море, так что очередной осмотр действительно может немного подождать. Ведь если им придется столкнуться с противником во время профилактики торпед, то это значит, что враг застанет их фактически безоружными. А с торпедами наверняка все в порядке. Все-таки перед походом рули, моторы и подшипники торпед тщательно осмотрели, все емкости для масла и сжатого воздуха наполнили, а приборы проверили.

Еще немножко подумав и придя к какому-то выводу, Деке все так же молча, не делясь ни с кем своими соображениями, накинул прорезиненный плащ и, завязав тесемки зюйдвестки, выбрался в башенную рубку. Дозорные на мостике, совсем еще молодые парни, у которых бородка только начинала пробиваться, громко галдели, радуясь первому в жизни большому приключению. Но при этом они не забывали внимательно осматривать окрестности, и вахтенный офицер не обращал внимания на веселый гвалт. Пусть радуются, погоревать еще успеют.

Капитан на секунду остановился, прислушавшись к разговору молодежи, благо, в спокойную погоду и в своих водах, верхний рубочный люк не задраивался. Как ни странно, но юнцы говорили не о девушках, вернее, не только о них, а о предстоящем Рождестве. Хотя на лодке имелась складная искусственная елка, но всем хотелось бы встретить праздник на берегу, с большой настоящей елью, и желательно в компании с милыми норвежками. Ведь местные девушки, в сущности, те же немки, только говорят нас странном диалекте. Мальчишки уже начали подробно расписывать, как именно встретят рождественский вечер, но с появлением капитана разом замолкли.

Следующий час капитан провел на мостике, вглядываясь на север, откуда ожидал неприятностей. Завтрак он проигнорировал, полагая, что если Томми решат высадиться где-нибудь в этих краях, то сделают это перед рассветом. Почти все время наверху торчал и штурман, проверяя ориентиры. Лишь несколько раз он бесшумно исчезал в недрах лодки и, сверив что-то на карте, снова поднимался наверх.

Минуты и часы шли, небо на востоке заметно посерело, сменилась верхняя вахта, но ничего подозрительного вокруг не происходило. Заступившие на дежурство наблюдатели, еще не успевшие устать, зорко осматривали свои сектора, но ничего интересного не замечали. Тем не менее, капитан упрямо продолжал сжимать тяжелый бинокль, не отрывая от него глаз. Мелькнувшую за горами слабую вспышку Деке, тем не менее, пропустил, но через секунду из-за дальних вершин разлилось сияние, как будто там над горами вставало солнце. Правда, не красное, как обычно на заре, а белое.

Иоахим пождал губы, поняв, что его опасения, к сожалению, сбываются. Если в западной Норвегии стреляют крупным калибром, то означать это может только одно – морской десант противника. Еще не успел докатиться невнятный, многократно отраженный от скал грохот, как Деке уже машинально, не задумываясь, начал отдавать команды:

– Очистить мостик. Занесите в журнал. На сорока градусах замечены отблески огня.

Отщелкнув карабины страховочных поясов, наблюдатели четкими, отработанными на учениях движениями быстро разрядили зенитные пулеметы, расторопно спустили машингеверы в боевую рубку, закрыли люк, и снова подняли бинокли, обозревая горизонт. И снова на северо-востоке появились яркие всполохи, сопровождаемые отдаленной канонадой. Теперь никаких сомнений нет. Это не случайная пальба по теням, померещившимся дозорным, а настоящий бой. Еще несколько минут капитан ждал, пока лодка приблизиться к мысу, за которым уже должно виднеться устье Вогсьфьорда, и только тогда опустил бинокль. Вход в фиорд глубоководный, и заходить в него лучше в подводном положении.

– Все вниз.

Вся верхняя вахта горохом посыпались вниз, торопясь занять свои места по боевому расписанию. Последним торопливо спустился капитан. Еще не успев задраить рубочный люк, Иоахим дал команду приготовиться к погружению. В ту же секунду вахтенный офицер и корабельный инженер начали отдавать распоряжения и принимать доклады, подготавливая лодку к погружению.

– Обе машины стоп!

Услышав по внутренней связи приказ, дизелисты проворно бросились закручивать вентили на потолке, перекрывая шахту подачи воздуха и закрывая выхлопные клапаны. Заглушив моторы, они отсоединили дизели от винтов и замерли. Теперь до самого всплытия за движение лодки будет отвечать машинная команда электромоторов, а мотористы, за исключением одного дежурного, смогут отдохнуть.

Также слажено работали и другие матросы. Через считанные секунды контроль-ные приборы показывали, что все люки и заслонки закрыты, а клапаны в норме. Получив ответы из всех отсеков о полной готовности, Деке немедля скомандовал погружение.

– Есть погружение, – откликнулся инженер-механик. – Все на нос!

После этой команды на субмарине началось столпотворение. Все подводники, свободные от вахты и обслуживания торпед, гурьбой ринулись в носовой отсек, чтобы своим весом еще сильнее наклонить лодку вперед. По центральному отсеку будто промчалось стадо буйволов, заставив офицеров прижаться к переборкам. И без того узкие коридоры в первые дни похода были завалены продуктами, что серьезно усложняли задачу, и количество споткнувшихся моряков значительно увеличилось против обычного. Но, несмотря на трудности, слаженный экипаж действовал четко и быстро, и ровно через тридцать секунд U-584 полностью скрылась под водой.