Арабская кровь - Таня Валько

Она улыбается одной из своих самых очаровательных улыбок и смотрит на мужчину маслеными глазами.

– Хорошо, хорошо. – Парень немного смягчается и начинает глупо переминаться с ноги на ногу. – Документы на машину, водительские права и паспорт. Съезжайте на обочину, это может подождать.

Солдат преодолел первое очарование и ворчит в обычной военной манере.

«Это не ливиец, – думает Дорота. – Вообще черный, так-сяк говорит по-английски, по-арабски же вообще не говорит. Вот беда, это, пожалуй, один из наемников, о которых столько сейчас болтают. Или из тех, кто старается выслужиться и хлопочет о ничтожной должности, ясно как день. Кроме того, получает за это много денег. Я погибла, – думает она, от ужаса едва дыша. – Он не возьмет деньги, об этом не может быть и речи». Но все же вкладывает двести долларов в документы. В конце концов, ей нечего терять. Женщина дрожит всем телом. «Сейчас не хватает только, чтобы он засадил меня в ближайшую тюрьму, например, за убийство…» На лице женщины появляется кривая усмешка. Она неуверенно осматривается по сторонам и, тяжело вздохнув, докладывает третью сотню.

– Вот нашла документик, знаете ли, у меня страшный бардак, как у всех женщин.

Дорота действует медленно, рассчитывает на «зеленые».

– Что это? – Возмущенный солдат держит двумя пальцами американскую валюту, тычет ее в открытое окно машины и машет ею у женщины перед носом. – Стараетесь меня подкупить? Что у тебя на совести, красотка?

– Ну что вы! – Дорота делает вид, что растеряна и смущена. – Я забыла об этих деньгах, полностью вылетело у меня из головы. Мой муж всегда делает мне такие сюрпризики… презентики. – Она выразительно смотрит на парня, показывая ему глазами: «Бери презентик, придурок!»

– Немедленно документы на автомобиль и водительские права, иначе увезем тебя на полицейский пост! – Уже сильно разнервничавшийся службист кричит и открывает дверь автомобиля со стороны водителя. – Подкуп и коррупция сожрут эту страну! Но я в армии Каддафи, а мы неподкупны!

Несколько других солдат отворачиваются, но при этом прислушиваются. Потом идут в их сторону.

– Давай, двигайся! – Солдат направляет на женщину автомат Калашникова, висевший до сих пор через плечо.

Дорота тянется за бутылкой, лежащей на пассажирском сиденье, и пьет воду небольшими глотками. Она понятия не имеет, с чего начать. «План был дерьмовый, – думает она. – Я сварилась, сварилась всмятку». В ту же минуту раздается первая очередь из автомата, а через секунду – следующая. Все на посту заинтересовались красивой блондинкой, и никто не заметил, как на дороге появился пикап с повстанцами. Они стреляют как попало, потому что никогда этому не учились и не упражнялись. Единственное их желание – получить контроль над своей страной. Дорота, осознав, что у нее есть шанс сбежать, выскакивает из машины, вырывает из руки одуревшего наемника свой паспорт и бросается бегом на другую сторону автострады, полностью пустой. Ее цель – добежать до обочины. Там ее скроет мрак и поглотит пустыня. Ничего больше женщина сейчас не хочет.

– Adżnabija! – слышит она голос ранее проверяющего ее наемника. – От меня не убежишь!

Дорота на секунду поворачивается и видит, что мужчина прицеливается. «Как бы его тоже не подстрелили!» – проносится у нее в голове. В эту минуту она чувствует резкую боль в икре и падает на камни и песок по другую сторону проезжей части. Из последних сил, выпуская из легких свистящий воздух, ковыляет дальше. Через минуту ее уже скрыла ночь. Она садится, подтягивая ногу с сильно кровоточащей раной, и пытается рассмотреть, что происходит на посту. Среди солдат поднялась паника, а повстанцы собирают щедрый урожай. Через минуту они отъезжают и все стихает. Дорота стягивает с себя рубашку и остается в футболке с короткими рукавами. Она рвет фланель на полосы и крепко забинтовывает огнестрельную рану. «Видимо, мне предназначено что-то другое! – Со вздохом облегчения женщина старается встать. – Не попаду в ливийскую тюрьму. По крайней мере сегодня. Нужно идти, исчезнуть с глаз», – решает она. В отдалении, в глубине пустыни, распространяющейся на юг страны, мигает какой-то свет. «А может, это усадьба добрых людей, которые мне помогут?» – подзадоривает она сама себя и медленно ковыляет вперед. На рассвете она добирается до односторонней дороги, которая ведет к вырисовывающимся на горизонте горам.

– Эй, красавица, что ты здесь делаешь? Ты кто? – Доносится до нее русская речь. Дорота даже не обратила внимания на остановившуюся машину. «Может, это мираж?» – Она еще в состоянии думать, хотя у нее шумит в голове.

– Я полька, – шепчет она, опираясь обеими руками о горячий капот машины.

– Я знаю чуть-чуть по-польски. У меня были друзья-приятели. Ну давай, садись. Ты ранена? – Пышнотелая женщина склоняется над ее ногой. – Плохо, значит, недобже. Хочешь со мной поехать? – спрашивает она доброжелательно. – Я медсестра из Центральной больницы в Налуте. Зина меня зовут, а тебя?

– Дорота, – из последних сил отвечает она на заданный вопрос и падает без сознания на сиденье автомобиля.

Рашид решает не отступать и ехать дальше вперед. У него есть план, и он будет его придерживаться. Действовать трудно из-за полного отсутствия связи, но нельзя смиряться.

– Куда ты едешь? – Марыся с опухшим от слез лицом поднимает взгляд на дорогу. – Ведь его уже давно не видно. Мы потеряли мерзавца, ладно.

Она громко сморкается и бросает салфетку на горку уже ранее использованных.

– Скрылся. Ливия – это большая страна, ищи ветра в поле.

– Но нужно искать, иначе шансы найти сводятся к нулю. Правда?

– Что ты хочешь делать? Через день или два доехать до границы с Тунисом? Он наверняка убьет мою мать раньше или поедет в пустыню и продаст ее на каком-нибудь базаре с верблюдами. Красивая стройная блондинка пойдет за неплохие деньги и будет наложницей какого-нибудь африканского князька или окажется в борделе в Чаде, Сомали или Эритрее.

– Wallahi, какие у тебя черные мысли! Так нельзя.

– Значит?..

– Значит, план такой. Едем в Эз-Завию к Аббасу и берем самый лучший автомобиль, такой, как в салоне. Я слышал, как он когда-то рассказывал, что его брат работает в полиции. Не знаю, дорожная или следственная, но наверняка у него есть там приятели. Узнаем, не видели ли на каком-нибудь посту ливийца с белой женщиной. Такие вещи замечают. Кроме того, ведь твоя мама будет сопротивляться, кричать, попытается выйти из машины. Или нет? – Он ободряюще похлопывает Марысю по сгорбленной спине.

– Этот план может оказаться вполне эффективным, – соглашается она и вздыхает с облегчением. – Если поспешим, то есть какой-нибудь шанс. Один на миллион, но есть.

Взволнованный рассказом молодых, Аббас пробует дозвониться по стационарному телефону, но аппарат молчит. Он не сдается и приставляет к уху мобильный.

– Есть, подключили! – выкрикивает он, счастливый, как ребенок. – Эти мерзавцы играют с нами в кошки-мышки. То есть связь, то нет, то опять есть…