14-я танковая дивизия. 1940-1945 - Рольф Грамс

Однако или эти деревенские дворняжки не были знакомы с историей Древнего Рима и ничего не знали о славном примере, которому должны были последовать, или они решили присоединиться к партизанскому движению и вот таким образом пытались вредить злым «немецким оккупантам». Во всяком случае, собачонки повели себя совсем не так, как от них ожидалось.

Правда, они гавкали — в этом им не откажешь. Но гавкали они не тогда, когда для этого был повод, а почти непрерывно, и днем и ночью. Если наш противник обладал хорошим слухом, то по этому лаю он мог легко определить точное прохождение немецкой линии охранения.

Сначала это нас сильно рассердило. Но потом все лишь смеялись и отпускали шуточки по поводу провала этой операции, тем более когда выяснилось, что прогнать собак оказалось не так уж и просто. Несмотря на приказ, согласно которому вся операция через два дня была свернута, многие из этих симпатичных дворняжек постоянно возвращались на позиции. Главным образом, конечно, потому, что успели привыкнуть к кормежке. Кроме того, и многие бойцы не хотели прогонять «свою» собачонку, так что последствия этого благого намерения еще долго давали о себе знать.

К нашему счастью, противник так и не собрался с силами, чтобы перейти в наступление на нашем участке. Правда, не оставался он и совсем бездеятельным. Пользуясь темнотой и слабостью нашей линии охранения, он шаг за шагом передвигал свои позиции на юг и лишь изредка беспокоил нас своими разведывательными вылазками малыми силами. Правда, артиллерия русских регулярно совершала огневые налеты на наши позиции на всем протяжении нашего участка.

Во время одной из таких вылазок противнику даже удалось разгромить несколько наших опорных пунктов и, продвинувшись до перелеска в двух километрах севернее Капустине, устроить там пост подслушивания.

Против этой уже известной всем тактики просачивания дивизия была почти бессильна. Ей оставалось лишь наблюдать за тем, как с каждым днем сокращается расстояние между позициями противостоящих сторон, и ограничиваться огневыми ударами по обнаруженным или предполагаемым исходным позициям, чтобы помешать сосредоточению более крупных сил противника. Правда, благодаря вводу в бой танковой группы обеспечения удалось отразить атаку советского стрелкового батальона на высоту 207,7. При этом противник понес значительные потери. Поэтому можно было понять, с каким нетерпением ожидалось назначенное на 23 февраля прибытие 376-й пехотной дивизии, которая должна была взять под охрану участок фронта у села Капустина. С помощью этой дивизии планировалось отбросить по крайней мере те вражеские части, которые подобрались слишком близко к нашим позициям, и очистить предполье.

Уже в ночь на 24 февраля два батальона этой дивизии заняли исходные позиции в Капустино и на рассвете вместе с 103-м панцер-гренадерским полком атаковали русские опорные пункты в перелеске севернее села, усиленные к тому времени противотанковыми пушками и станковыми пулеметами. Атаку возглавили танки группы обеспечения лейтенанта Бетца.

Очевидно, ошеломленные внезапной атакой, красноармейцы оказали лишь незначительное сопротивление. После короткой перестрелки они оставили свои позиции и оборудованные блиндажи и попытались воспользоваться многочисленными балками и оврагами, чтобы скрыться в направлении села Искренного и деревни Установки. При этом они увлекли за собой и подразделения, примыкавшие к ним справа и слева.

Не понеся потерь и не обращая внимания на беспокоящий огонь нескольких русских полевых орудий, ударная группа смогла продвинуться до северного склона высоты и взяла в плен несколько красноармейцев — совсем молодых парней в возрасте шестнадцати — семнадцати лет, которых недавно забрали в армию из их родных деревень, расположенных на берегах Днепра. Трофеи оказались не очень богатыми: две противотанковые пушки, несколько ручных пулеметов и большое число ручного огнестрельного оружия.

Введение в бой ударной группы на левом фланге участка, где крупный штурмовой отряд русских захватил наши позиции, оказалось излишним. Ответной контратакой местным силам удалось ликвидировать вклинение и отбросить противника на исходные позиции, нанеся ему значительные потери. Казалось, что, находясь под впечатлением от этих боев, русские совсем утратили желание проводить какие-либо операции. Они до минимума сократили свои разведывательные вылазки и временами даже забывали об огневых налетах, проводившихся ранее с упрямой регулярностью. По всей видимости, их войска были так же измотаны в боях, как и наши.

Поэтому после того, как вскоре прибыли и другие части 376-й пехотной дивизии, 14-я танковая дивизия могла со спокойной совестью снять с позиций свои соединения и 25 и 26 февраля отвести их в район сел Сухая Калигорка и Надлак.

То, что бойцы дивизии были прямо-таки удивлены, когда узнали, что предстоит не введение в бой на новом участке, а небольшая передышка, имело свое основание. Они по собственному опыту знали, какое хрупкое и ненадежное образование представлял собой так называемый фронт и на какой риск шло командование, когда отводило с фронта то или иное соединение.

Тем больше они радовались возможности после грязи и крови, после тяжелых боев последних дней хотя бы на короткое время снова получить настоящую крышу над головой и более или менее привести себя в порядок как снаружи, так и внутри.

А командование дивизии надеялось, что при этом удастся пополнить поредевшие ряды полков и батальонов и получить хотя бы часть недостающей техники. Из приказов по армии и корпусу можно было сделать вывод, что и Верховное главнокомандование было озабочено тем же.

Первый шаг в этом направлении заключался в том, что вырвавшаяся из Черкасского котла боевая группа фон Брезе (после торжественной встречи с командиром дивизии) была вновь включена в состав дивизии и получила необходимое вооружение и технику. Наконец поступило еще и кое-какое пополнение.

Положение в дивизии с транспортными средствами улучшилось благодаря напряженной работе ремонтной роты и прочих ремонтно-восстановительных служб, а также благодаря выделению штабом 8-й армии некоторого числа грузовиков.

Однако из предусмотренной передачи автомобилей и оставшихся танков 11-й танковой дивизии, которая переводилась на запад, ничего не вышло. Уже образованный штаб приемки техники под командованием полковника Лангкайта пришлось снова распустить.

Тем самым танковый полк, состояние которого уже давно вызывало у нас серьезную озабоченность, снова оказался в центре внимания.

С октября 1943 года из строя безвозвратно выбыли 44 танка типа Pz. IV, 37 штурмовых орудий, три огнеметных танка и одна командирская бронемашина. Это составляло более трех четвертей первоначального материального фонда полка.

То, что осталось, несмотря на нехватку запчастей, снова и снова ремонтировалось, однако без труда можно было подсчитать, насколько хватит этого скромного запаса.

Что тогда произойдет с танковой дивизией, оставшейся без танков, было совершенно неясно. При существующих обстоятельствах довольно высока была вероятность того, что однажды весь этот сложный и хорошо отлаженный механизм просто будет разрушен и бессмысленно принесен в жертву в виде пехотной боевой группы.