14-я танковая дивизия. 1940-1945 - Рольф Грамс

Вдобавок ко всем бедам погода резко изменилась, и намного раньше, чем ожидалось, начался период весенней распутицы.

До сих пор сопутствующими явлениями, затруднявшими ведение боевых действий, были снег и сильные морозы. Но все эти трудности, как и внезапное потепление с дождем и грязью посреди зимы, еще можно было преодолеть. Но то, что теперь обрушилось на измотанные войска, превзошло все, что мы пережили до сих пор. Дожди и оттепель в один миг превратили поле битвы в одно сплошное топкое болото, которое в более холодные ночные часы только немного подмерзало сверху. Пулеметные гнезда и артиллерийские позиции очень быстро до самых краев заплыли липкой грязью, проселочные дороги и тропы превратились в непроходимое болото, и только благодаря глубокой колее они отличались от окружающей местности.

Бойцы, занимавшие позиции на передовой, вскоре стали похожи на ходячие глыбы глины. Их прохудившаяся обувь, изношенное обмундирование и плащ-палатки были не в состоянии днем защитить их от всепроникающей сырости, а ночью они буквально примерзали к телу. Неудивительно, что вскоре потери от простудных заболеваний приобрели пугающие размеры. Применявшаяся ранее система частых смен, позволявшая давать подразделениям хотя бы небольшую передышку, отпала сама по себе, так как для ее осуществления не осталось свободных воинских частей. С момента кровопролитных боев под Кировоградом дивизия ни разу не получала пополнения, а те немногие бойцы, которых удавалось собрать при прочесывании тыловых служб, не могли закрыть все бреши. В подавляющем большинстве они не справлялись с нагрузками и уже через несколько дней выбывали из строя. Маршевые батальоны и полки, которые запасные воинские части подготовили для нашей дивизии в Дрездене и Ляйсниге, были или перехвачены по пути на фронт и направлены в другие дивизии, или оставлены на месте в своих казармах до прояснения ситуации.

Если личный состав был перегружен сверх всякой меры, то и техника подвергалась постоянным и не меньшим нагрузкам. Оружие и механизмы часто не выдерживали и выходили из строя. Все моторизованные колесные транспортные средства пришлось временно поставить, как говорится, «на прикол». В конце концов по такому бездорожью смогли передвигаться только танки, тягачи и так называемые «мулы» — тяжелые полугусеничные грузовики «Маультир» фирмы «Мерседес-Бенц». Вязкая грязь срывала слишком узкие гусеницы даже с бронетранспортеров.

Возникли большие трудности со снабжением, что еще больше обострило и без того тяжелое положение. Маршевые возможности транспортных колонн на конной тяге были сильно ограниченны, а частенько они вообще надолго застревали в грязи. Во всяком случае, они были в состоянии доставлять на передовую только боеприпасы и продовольствие. Доставка горючего по воздуху не могла покрыть растущие потребности.

Казалось, что при сложившихся обстоятельствах 47-й танковый корпус никогда не соберет достаточно сил, чтобы провести хотя бы одну атаку с ограниченной целью — как это имело место во время операции у села Искренного, О «великой развязке», о наступлении всех танковых дивизий, входивших в корпус, уже нечего было и думать, особенно после того, как главная ударная сила всей операции, единственная полностью оснащенная и боеспособная 24-я танковая дивизия, была выведена из его состава. После того как она с большим трудом добралась по непролазной грязи до Ямполя, 3 февраля из вышестоящих командных инстанций пришел приказ, в исполнение которого она должна была вернуться в Апостолово, где тем временем 3-й и 4-й Украинские фронты перешли в наступление. Поэтому все надежды пришлось поневоле возлагать на наступление с целью вызволения из котла четырех танковых дивизий 3-го танкового корпуса под командованием генерала танковых войск Брайта. И действительно, сначала этому наступлению на северо-западе, в полосе 1-й танковой армии, сопутствовал некоторый успех. Хотя первая атака в направлении на Медвин оказалась неудачной, вторая попытка, нацеленная прямо на котел вдоль реки Гнилой Тикич, казалось, родилась под более счастливой звездой. Но поскольку с полной уверенностью можно было предположить, что эта ударная группа не сможет длительное время противостоять трем советским армиям, значительно превосходившим ее во всех отношениях, 47-й танковый корпус должен был попытаться отвлечь на себя хотя бы часть этих сил.

Этой цели невозможно было добиться простым удержанием нынешних позиций. Только в том случае, если удалось бы растянуть собственный фронт дальше на запад и с его левого фланга направить на север крупную танковую группировку, возможно, это заставило бы противника ответить на действия немецкой стороны.

В своем стремлении хоть чем-то помочь попавшим в постоянно сжимавшийся котел войскам командование корпуса решилось на такой шаг, который очень походил на игру ва-банк. Оно сняло с южного фланга своего фронта, который не подвергался в данный момент атакам русских, одну за другой 376-ю и 106-ю пехотные дивизии, а затем и 2-ю парашютно-десантную дивизию. 376-ю пехотную дивизию командование направило в район Капитановки и приказало еще раз сдвинуть все участки фронта на запад.

10 февраля части 106-й пехотной дивизии прибыли на позиции 14-й танковой дивизии, чтобы сменить ее, а 14-я дивизия отправилась по грязи под дождем и снегом через Мокрую Калигорку, где находился штаб дивизии, в Киселевку и Капустино.

Уже вечером дивизия заняла оборонительный рубеж, состоявший из отдельных опорных пунктов, который справа примыкал к позициям 3-й танковой дивизии, а слева имел слабую связь с 13-й танковой дивизией. Новая оборонительная линия начиналась у села Скотарева, проходила севернее Капустино через железнодорожную линию, затем шла в сторону Киселевки до лесного массива южнее Стецовки. Еще остававшиеся в наличии семь танков и штурмовых орудий обеспечивали охранение на стратегических высотах 197 и 207,7 северо-восточнее и северо-западнее Капустино. Немногие орудия артиллерийского полка были размещены на позициях таким образом, чтобы своим массированным огнем перекрывать важнейшие пути подхода противника — дорогу Скотарево — Шпола, глубокую балку северо-восточнее Капустино, дорогу из села Искренного и железнодорожную линию. Этот новый участок фронта шириной около 16 километров был так растянут, что дивизия могла обеспечить здесь только охранение, но была не в состоянии полноценно оборонять его. Тем не менее занятие этого участка позволило отвести 11-ю и 13-ю танковые дивизии с их позиций вокруг села Искренного.

Получив от корпуса с трудом выделенное незначительное подкрепление артиллерией и несколькими штурмовыми орудиями, эти две дивизии начали запланированную атаку в западном направлении и, сломив сильное сопротивление противника, пробились к высотам юго-западнее Звенигородки.

Вечером 12 февраля их отделяло от южного края котла еще около 30 километров. Примерно на таком же расстоянии они находились и от 3-го танкового корпуса, который хотя и подошел вплотную к линии Лысянка — Октябрь — Хижинцы, но уже не мог собственными силами преодолеть последние 12 километров, остававшиеся до котла.

В борьбе со значительно более сильным и уверенным в своей победе противником, но в не меньшей степени — и с непогодой, и с постоянно растущими трудностями со снабжением обе ударные группировки израсходовали свои последние силы.