Кровь эльфов - Марк Гаскойн

«Проклятье, если бы я не испортил свое тело чужеродным металлом, подумал он, — то мог бы стать отличным шаманом. Впрочем, теперь уже ничего не изменишь».

И тут, словно непрошеные гости, явились воспоминания.

«Что со мной будет? Мне двадцать пять лет. Меня выбрала Медведица. Всем известно, что подобное редко случается с людьми, ведущими мой образ жизни. Уличные шаманы — мне ли этого не знать — обычно связаны с Крысой, реже с Собакой — это лучшие, да еще мне не раз приходилось сталкиваться с теми, кого выбрала Кошка. Но Медведица редко появляется в городе. Однако я прекрасно чувствую себя там… здесь. Странно…»

Он снова мысленно вернулся в Нью-Хлобейн. У него не было ни малейшего шанса найти Серрина, однако он сумел сделать это. И добился результата, пытаясь опустошить свой разум, сидеть спокойно и тихо. Он не мог понять, как такое возможно. Всю свою жизнь Том пытался что-то делать: следил за кем-то, убивал, воровал, пил — так было в дурном прошлом; работал в трущобах Сиэтла — в лучшие дни. Всего, что ему было необходимо, он добивался сам.

И сейчас он прислушивался к доводам англичанина, пытался осознать их рассудком — но не чувствовал. Он мог ощущать лишь нечто осязаемое.

«Однако я не связан с носферату и все же за тысячи миль чувствую исходящее от него зло…»

Том плохо понимал, что они смогут сделать, когда прибудут на место. «Придется подождать, а там посмотрим», — решил он.

Его размышления прервал стук в дверь. — Пришел тролль Ролл. Хочешь, чтобы он сделал тебе массаж?

* * *

Рыжеволосый эльф, ждавший в аэропорту, дрожал. Он выжил благодаря чуду, хотя и не верил, что такое возможно.

«Если она узнает… Может быть, он мне поверил. Может быть, он увидел свет: он ведь наш брат, эльф не может предать нас, просто не может. Это было бы святотатством.

Если я вернусь к Дженне, она прикажет меня прикончить. Шлюха. Она на части разорвет мой разум, желая узнать, что произошло на самом деле, а потом… — Перед его глазами возник страшный портрет Дженны на фоне Тир-Тейргира: прекрасное лицо, а на теле — острые шипы и кровь. — Такое же она может сотворить и со мной. Я должен добраться до Лютера. Мне необходимо лично его предупредить. Звонить бесполезно. Во всяком случае, отсюда».

Магеллан подбежал к стойке, чтобы поменять билет.

В ДФК Майкл с радостью заметил Джорджа, маячившего у стойки, где проверяли документы.

— Опять вы, — проворчал Джордж. — Не сидится вам на месте.

— Медовый месяц, дружище! — Лицо Майкла сияло.

— Конечно. А эти двое, судя по всему, подружки невесты, — фыркнул Джордж, взглянув на Тома и Серрина.

Майкл рассмеялся глупой шутке. Джордж был в хорошем расположении духа, и их багаж не стали проверять.

— Остается надеяться, что он будет дежурить, когда мы станем возвращаться, — сказал Майкл. — Не хочется еще раз проходить через все это дерьмо.

— Давай на обратном пути завернем в Кейптаун и получим для Кристен настоящее удостоверение личности, — предложил Серрин.

Майкл повернулся к нему и с радостной улыбкой обнял.

Эльф поморщился. Все тело мучительно ныло, словно его отколотили молотком для мяса — тролль потрудился на славу.

— Я тебя обожаю, — пролепетал англичанин, — ты настоящий гений.

Серрин удивленно посмотрел на него.

— Из Кейптауна мы можем попасть в Боп. Вонючая дыра, но там есть то, о чем я совершенно забыл.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Серрин, пытаясь понять, о чем лопочет обезумевший англичанин.

— Быстрый развод. Распространяется на все браки, заключенные на территории Азании. Я об этом где-то читал, — заявил Майкл, чрезвычайно довольный собой. — Если обе заинтересованные стороны присутствуют и договорились между собой, достаточно просто заплатить налог — и готово, никаких тебе мистеров и миссис. Автоматически.

Майкл бросился к одному из киосков и вернулся с неприлично огромным букетом роз. Они казались настоящими, таким великолепным был шелк.

Англичанин насильно всучил букет Кристен и встал перед ней на одно колено.

— Дорогая, готовы ли вы оказать мне честь и развестись со мной?

Девушка чуть не упала со смеху; Серрину показалось, что ее широкая, милая улыбка никогда не была такой прелестной.

— Ну, даже не знаю, Майкл. Это очень серьезное решение для девушки. Впрочем, ладно, — рассмеялась она. — Я согласна.

Майкл улыбнулся и, поднявшись на ноги, потер руки, показывая, что доволен проведенной операцией.

— Ну а теперь пойдем и вышвырнем этого кровососа из нашей вселенной!

Когда они направлялись к самолету, Том повернулся к Серрину:

— У тебя совершенно тронутые друзья, приятель, — заявил он радостно.

— Согласен, он довольно-таки странный.

— А она очень красива, — негромко проговорил тролль.

Серрин почувствовал, как сжалось сердце. Ему больно было думать о том, что их ждет встреча с таким могущественным и жестоким врагом. Они не могли знать, будут ли живы завтра, но он, несмотря ни на что, тащил за собой Кристен… На миг ему вдруг отчаянно захотелось повернуть назад, сказать, что это не их дело, и уйти прочь. Пусть кто-нибудь другой борется со злом. Но он знал, что не сможет так поступить. Других попросту не существовало.

* * *

В Париже Найэль купил часы. Он оглядел золотые «фучис» и сверкающие подносы, заваленные дорогими игрушками для людей, которые хотели сообщить всему миру о своем богатстве, и остановился на скромной корейской модели. Впрочем, Найэль не особенно нуждался в часах. Он всегда мог определить время по Солнцу и Луне, не говоря уже о внутреннем чувстве времени. Но по некой причуде, предрассудку ему вдруг захотелось иметь часы.

Найэль ощутил одиночество. Матанас покинул его и в астральной форме двинулся по предстоящему маршруту, проверяя, не идут ли за ними преследователи, накапливая энергию для предстоящей борьбы. Найэль сидел в одном из открытых кафе на Елисейских полях и запивал перченые устрицы тем, что французы по глупости называли пивом. Жидкость напоминала смесь плохого светлого английского эля с содержимым мочевого пузыря спятившей крысы. К счастью, «пиво» было по крайней мере холодным.

Он поставил кружку на стол и вытер пену с губ.

«Я самый натуральный идиот. Кто пьет во Франции пиво? Другого я и не заслуживаю».

Часы показывали, что у него есть еще тридцать минут до отхода поезда в аэропорт Шарля де Голля, откуда ему предстояло лететь в Мюнхен. Найэль заказал стакан минеральной воды и осушил его залпом.

«За следующую жизнь», — философски подумал он и пошел ловить такси до аэропорта.

Он давно перестал следить за американцами — те уже ни на что не могли повлиять.