Небо без звезд - Джоан Рэнделл

Алуэтт тоже растянула губы в улыбке и сумела с энтузиазмом ответить:

– Спасибо! Большое спасибо!

Но сейчас она меньше всего чувствовала себя полноправным членом Сестринской обители.

Едва ее укрыли тени Трюмов, Шатин сдернула с головы капюшон и упала на колени, судорожно втягивая в себя воздух. Всю обратную поездку на круизьере она чувствовала, что задыхается. Стены проклятой машины смыкались по миллиметру в секунду, и ей уже стало казаться, что они раздавят ее насмерть.

Расстегнув молнию плаща, она впустила под одежду холодный воздух. Впервые в жизни Шатин было слишком жарко, и жгучий ветер латерранской ночи непривычно освежал ее.

Ни за что нельзя было соглашаться на ту глупую игру. А ведь до сих пор все шло замечательно. Ей все удалось. Она получила те самые сведения, которые нужны были генералу.

– «Притворись девушкой», – зашептала она, с издевкой передразнивая Марцелла. – «Ты будешь Алуэтт». Тьфу! – Она сплюнула. – Да я лучше сдохну, чем стану этой лупоглазой маленькой девицей, которая еще вдобавок живет среди дезертиров.

Сама не зная почему, Шатин не доверяла этой девчонке. Хоть и видела ее всего несколько минут в коридоре Седьмого трюма, когда та удирала. Однако чуяла, что с Алуэтт надо держать ухо востро. А нюх редко ее подводил.

Когда холод наконец успокоил девушку, она встала, застегнула плащ и, натянув на голову капюшон, снова стала прежней Шатин. А не той краснеющей неуклюжей дурындой из круизьера, в которой сама себя не узнавала.

Закатав левый рукав, она отстучала на «пленке» доступ к сделанной на Торбее записи. Запустила воспроизведение и стала внимательно слушать, дожидаясь начала разговора между Марцеллом и Мабель. Но в ее аудиочипе слышался только шум помех. Она опустила взгляд на экран – там мельтешили цветные пиксели.

О Солнца! Мятежники как-то сумели заблокировать сигнал. Позаботились о том, чтобы ничего нельзя было записать.

Шатин, застонав, стерла бесполезный файл.

Придется просто вспомнить все, что было сказано.

Девушка вызвала генерала д’Бонфакона по аэролинку. Шатин не ожидала, что он ответит. Час был поздний, и она собиралась просто оставить сообщение, что вернулась с хорошими новостями, но через несколько секунд на экране появилось лицо генерала.

– Добрый вечер, Ренар, – произнес он все с тем же изысканным выговором. Неужели второе сословие иначе говорить не умеет? Как резко и надменно это звучит.

– Добрый вечер. – Шатин старалась подражать его интонациям, но получилось глупо.

– Надеюсь, твое появление после комендантского часа означает, что ты усердно собираешь для меня информацию.

Шатин распрямила спину, словно уверенная осанка могла передаться через аэролинк.

– Именно так.

Губы собеседника дрогнули в улыбке.

– Отлично, тогда докладывай.

Сглотнув, Шатин приготовилась выложить д’Бонфакону все, что произошло на Торбее, – описать каждое слово, каждый взгляд Марцелла, каждую заминку в его речи, – но у нее вдруг перехватило горло. Вспомнилось страдальческое лицо Марцелла на обратном пути, и ей внезапно стало стыдно. Ничего подобного Шатин прежде еще не испытывала. Она откашлялась и снова сглотнула, избавляясь от едкой горечи в животе. Но дурнота не проходила. Невесть почему от мысли, что приходится доносить генералу о поступках Марцелла, ей стало физически плохо.

«Нет, – приказала она себе. – Не размякай, сейчас не время. Ты уже у самой цели».

– Ну же? – поторопил генерал.

«Он просто надменный хлыщ из второго сословия, этот Марцелл. С какой стати из-за него переживать? Он таких, как ты, небось и за людей не считает».

Шатин открыла рот – в нем было сухо, как в пустыне.

– Я… мы…

Генерал вздохнул:

– Я очень занят, Ренар. Есть у тебя сведения или нет?

Шатин взглянула в темное небо, подумала о Солнце Юэсонии. О вожделенной свободе.

И заставила себя вернуться мыслями в круизьер. Марцелл склонился к ней, взял за руку: «Ты мне подыграешь… будешь изображать Алуэтт».

– Его вызвали в Монфер. – Слова хлынули из нее, как вода из лопнувшей трубы. – Он получил сообщение от бывшей гувернантки с просьбой о встрече.

Генерал прищурился, соображая:

– От Мабель Дюбуа?

– Да. Он поехал в Монфер и встретился с ней на Торбее. Это такое болото…

– Я знаю, – перебил д’Бонфакон.

– О, простите. В общем, Мабель пришла не одна, а с телохранителями. Думаю, с боевиками «Авангарда». Я их насчитала восемь. Значит, поблизости могла быть целая ячейка.

Выговорив эти слова, Шатин задрожала, потому что до нее наконец стало доходить, что она творит.

Она выдала ячейку «Авангарда». То есть сделала как раз то самое, во что ни при каких обстоятельствах не собиралась впутываться. Политика Режима, революции, войны – все это совершенно ее не касается.

«Это ради того, чтобы вырваться с проклятой Латерры», – напомнила себе Шатин, но впервые за все время привычное оправдание ее не утешило.

– И Мабель пыталась завербовать моего внука, – утвердительно произнес генерал, вернув ее мысли к непосредственной теме беседы.

Шатин беспокойно огляделась. Трюмы молчали. Никого не видно. Еще бы, давно настал комендантский час.

– Да, но не тут-то было. Разумеется, он не попался на ее удочку. Он очень предан Режиму.

В лице генерала что-то дрогнуло.

– Что еще?

Шатин вспомнила туман на болотах. И мотив, который напела Марцеллу гувернантка. Она почти не сомневалась, что эта песня была сигналом, что-то значила для Марцелла.

– Не думаю, что «Авангард» так просто отстанет от Марце… от офицера д’Бонфакона. Мне кажется, они с ним еще свяжутся. В самое ближайшее время.

– Это все?

– Простите, – заспешила Шатин. – Я хотела записать разговор, но они как-то сумели заглушить сигнал. У меня на «пленке» одни помехи.

– Хм, – многозначительно произнес генерал, и Шатин стало не по себе.

Она ждала, что он заговорит, похвалит ее, скажет, что она хорошо справилась с работой. Что честно выполнила свои обязательства. Что вояжер на Юэсонию уже ждет ее. Но д’Бонфакон молчал, застыв при этом столь неподвижно, что Шатин подумала, уж не оборвалась ли связь.

– А как, – решилась она спросить, – насчет моей награды?

– Насчет награды? – повторил генерал тоном, словно бы слышал об этом впервые.

– Вы обещали мне билет на Юэсонию, если я прослежу связь Марцелла с «Авангардом» и доложу вам.

Задумчивый взгляд генерала не сулил добра.