Танцуя с тигром - Лили Райт

Соледад открыла ворота большого забора и дождалась, пока Анна дойдет до передней двери по дороге, предназначенной для автомобиля. Нахмурившись, как пожилая монахиня, домработница отказалась от зрительного контакта. В доме Анна наконец сняла рюкзак. Посмертная маска до сих пор была внутри. Ее тяжелая ноша. Она прошла в гостиную через вестибюль.

– Анна! – позвала Констанс. – Мы все здесь.

В кухне сидели мужчина и женщина где-то лет пятидесяти и макали помидоры черри в приправленный зеленью соус. Констанс облокотилась на кухонный стол, на ней была свежевыглаженная туника и белые брюки. В руках она держала полупустой бокал и внимательно смотрела в глаза привлекательного мужчины, которым, как с подступившей к горлу тошнотой поняла Анна, оказался Сальвадор.

Оахака была менее чем тесная. Оахака была настоящая telenovela.

Констанс послала ей воздушный поцелуй.

– Познакомься с нашими друзьями, Маргарет и Гарольдом Фаллерами. Мардж проводит туры, а Гарольд ушел на пенсию из страхового бизнеса.

Мардж Фаллер была рыхлой матроной в юбке с запа`хом и обуви от «Биркенсток». Ее седые волосы были собраны в пучок, заколотый палочкой для еды. Гарольд, хилый мужчинка с широкими бедрами и узкими плечами, напомнил Анне перегоревшую лампочку, которую можно встряхнуть и услышать тихий звон разорванной нити накаливания. Анна узнала Гарольда – она видела его в английской библиотеке, где он брал уроки испанского у восхитительной мексиканки. Yo voy. Tú vas. él, ella, usted va[264]. Увидев Мардж, которая одновременно была толстой и плоской, Анна поняла весь аллюр уроков испанского.

Констанс взяла ее под руку и подвела к гостям.

– Я так понимаю, с Сальвадором Флоресом вы уже знакомы.

Сальвадор посмотрел на нее с усмешкой. Теперь я вижу тебя в вашей естественной среде. Его отношение взбесило ее. Ставя ее вровень с остальными глупыми эмигрантами, он еще и ожидал, что она будет извиняться за клан, к которому не принадлежала.

Анна холодно улыбнулась.

– Да, знакомы.

– Очень рад увидеть тебя снова.

Он поцеловал ее и коснулся ее руки. Анна всегда считала такие двусмысленные знаки внимания своей сильной стороной – никогда не отпускай то, что не сможешь вернуть обратно, никогда не отталкивай того, кого можешь захотеть потом, – но рядом с Сальвадором она выглядела дилетантом. Она обвела взглядом комнату. Никаких признаков присутствия Мисс Венесуэлы. Сальвадор подмигнул:

– Я узнаю, где можно купить органическое арахисовое масло.

Констанс подала Анне коктейль и ключи от «фиата».

– Скажи мне, если напиток слишком сладкий. А вот и Томас…

Одетый в черное, сердитый, Томас появился в комнате, пропустив вперед свою тень. Он увидел Анну и поцеловал ее в щеку немного крепче, чем полагалось по правилам приличия, перед тем как отправиться на поиски Соледад и обсудить недостаток кубиков льда.

Анна потягивала коктейль небольшими глотками, обдумывая хитросплетения сегодняшнего дня. Она почти переспала с Томасом, но была влюблена в Сальвадора. Констанс сводила их с Сальвадором – у которого уже была cariño[265], – чтобы удержать собственного мужа от похода на сторону. Сальвадор и Томас ненавидели друг друга. Никто из них не знал, что Анна – дочь Дэниела Рэмси и что она уезжает из Мексики через три дня. Анна хотела взять машину у Констанс, чтобы развеять прах своей матери. Уловка состояла в том, чтобы пережить этот обед и забрать машину, не рассердив случайно ее выпившую хозяйку, которая всегда держала наготове ружье в шкафчике. В этом сюжете было больше поворотов, чем во французском фарсе. Это мексиканский фарс. С пистолетами.

– Боже ты мой, – сказал Томас, потирая руки. – Какой праздничный зверинец мы собрали.

«Да, – подумала Анна. – Добро пожаловать в зоопарк».

Они ели за длинным кухонным столом. В доме была официальная столовая, но Констанс говорила, что она слишком темная и захламленная, что она слишком далеко от кухни в случае, если захочется чего-нибудь еще, хотя Соледад постоянно была под рукой в течение всего обеда, вовремя подбирая мусор и унося грязные тарелки с приборами. Анна и Сальвадор сидели друг напротив друга на конце стола около Томаса, а Мардж и Гарольд сидели ближе к Констанс. На каждой тарелке были кусок мясного рулета, горка картофельного пюре и кучка горошка. У каждого из присутствующих возле приборов лежал маленький американский флаг. Гости приготовились в ожидании, когда хозяйка торжественно поднимет вилку.

– Возьмите свои флаги, бойцы, – скомандовала Констанс. Гости переглянулись между собой. – Вы не помните? В понедельник был День Президента. А сегодня Национальный день чипсов тортилья. Выбирайте, кому что больше по душе.

Анна помахала своим флажком с дурашливым энтузиазмом. Ей нужен был «фиат». Сальвадор откинулся на спинку своего стула, видимо раздумывая о мире во всем мире или о конце света. По его лицу нельзя было сказать точно, о чем он думал.

Подняв бокал, Констанс дружелюбно взглянула на Гарольда.

– За старых друзей и новых друзей. За искусство и творцов. За коллекционеров, у которых есть глаз и вкус, чтобы распознать красоту…

– В предметах и женщинах, – закончил ее тост Томас.

– Послушайте-ка, послушайте, – довольно причмокивал Гарольд.

– И за Соледад, за ее вкуснейшую еду.

Так как Соледад не понимала по-английски, независимо от того, насколько громко ей говорили, Констанс повторила свой тост на сухом испанском. Соледад блеснула своими золотыми зубами и вернулась к мойке.

– Я что-то пропустила?

– За нашу гостеприимную хозяйку, за то, что собрала нас всех вместе, – выпрыгнула на трибуну Анна.

С громким «Salud»[266] гости выпили, положили флаги, вздохнув с облегчением, что унижение закончилось. Никто из них не счел нужным делать фотографии сего действа.

Томас обратился к Сальвадору:

– Насколько я понимаю, ты возил Анну в Сан-Хуан-дель-Монте. Встречал там что-нибудь, достойное внимания? Моя выставка через три недели. Я все еще покупаю.

– Томас безжалостный, – сказала Констанс, посасывая кубик льда. – Покупает маски, чуть ли не срывая их с лиц танцующих.

Было непонятно, гордилась она этим или возмущалась.

– Где ваша коллекция? – огляделся Сальвадор.

– У нас на территории есть часовня. Там я и храню все. – Томас махнул рукой, указывая направление.

– Мне бы хотелось посмотреть на нее.

Томас с нежностью взглянул на Анну.