Дикий барин в домашних условиях - Джон Шемякин

Прерываю природу криком. Не выношу этих рассказов.

– Говорили, видели лису на участке, – берусь я за топор. – Она бегала тут и всячески всё нюхала, потом у соседей собачку пыталась утащить. Твоя идея, старая? Твоя?! К тебе скоро приличным и заходить будет зазорно. Ты опустилась! Что за крысиный выводок обнаружили у тебя недавно? Тут бывают дети, да что там дети, я сюда Никаноровну привожу! К крысам?! К крысам я, получается, её привожу, да?

– Это очень дружная и интеллигентная семья. Они из города сюда. Устали жить на Хлебной площади, условия жуткие… Сюда перебрались. Она – красавица, он – очень сдержанный, корректный такой. Чистенькие оба. Гнездо аккуратное – в твоем старом диване. Детки очень сообразительные. Гоняли недавно тут хомяка. Яблоки подобрали почти все. Кто подобрал все яблоки? Они!

Природа не может мне никак простить эти яблоки. Которые я считаю падалицей и не жру. А природа считает, что я холодный, что я равнодушный, что я к ней остыл и разлюбил, раз не бросаюсь на попадавшее и не жру это всё, давясь и всхлипывая от вкусноты. Раз под деревом жадно не обкусываю вокруг подгнившего – значит, всё, охладел!

– Молчи, – кричу, – неблагодарная! Скоро все сюда потянутся. Крысы, жабы, бомжи, бродячие существа всех видов и свойств. А чего ж нет, раз тут такая безотказная доброта?! Всех зови!

Топор так и пляшет в руке.

И так в диалоге с красотой про то, про сё весь день.

В сарае дровяном, кстати, живёт теперь крошечный сыч. Суровый.

У меня по соседству живёт какая-то заслуженная учительница.

Она триста лет преподаёт что-то интересное в школе. Я с ней общаюсь.

Не надо спрашивать, зачем я это делаю. Я не знаю, что сказать в ответ. Своей бесхребетностью и мягкостью в отношении полузнакомых людей я искалечил больше судеб, чем средний американский маниак – душитель младенцев.

Так я про что? Про то, что все эти триста лет учительница в медалях и благодарностях преподаёт в школе. И единственная причина, единственный источник, из которого она черпает силы на этом поприще, – это подвижничество, основанное на дикой, ничем не скрываемой ненависти ко всему живому.

О чем я и сообщил собеседнице утром. Как я уже говорил – бесхребетен, не могу долго держать в себе рвущееся.

– У меня нет столько лишнего времени и столько лишних денег, чтобы знакомиться с вашими причудами пристальней! – возгласил я сегодня утром, затаскивая обратно в дом свою переносную кафедру. – Если женщины не согласны купить по полкило картошки каждая, чтобы их со вкусом полапали на наших деревенских танцах, то что это за поселковое пати такое?! Чего мне от него ждать? Всё же очень красиво планировалось! Столько затрат ума, чувств, бухла сколько закуплено! Гирлянды, для желающих – три мотка скотча. Фонтанчик шоколадный выпросили в доме отдыха «Заречье». Музыкант обещался быть, прекрасный седой басовик. Он среди всех семи басовиков Сызрани считается чудаком, представляете, что нас ждало?! Мы бы на пятой минуте феерии били мебелью окна. Были бы воспоминания, фотокарточки. Свадьбы по предписанию медиков!

И тут такой жесточайший облом! Набухаться и натрахаться без повода – это неплохо, если ещё лака нанюхаться в школьном актовом зале. Но ведь всё затевалось под красивым лозунгом «Спаси поросёнка!».

Да, это я придумал. По-моему, сразу должно быть заметно, что я. Потому как, с одной стороны, гуманизм, рядом загибается поросятководческое хозяйство фермера Прелыгина. А с другой стороны, весело же! Плюс поросята могут быть прекрасными донорами всяческих нужных нам органов. Сплошная польза же планировалась. Купи картофелю – накорми пятачконоса!

Не хочешь сближения с ним, купи ему жратву анонимно, он звонить не будет с выяснениями отношений, пьяными смс не встревожит в ночи. Он не девушка из клуба. Не тренер.

Хочешь дружить – дай свинёнку имя, покори его, вовлеки в свою жизнь, исправь, если нужно. Да, можно и моё имя, да. Можно и другое. Не в этом дело! Вы просто зажались покупать у меня картошку, которой со мной расплатились какие-то мутные кинельцы! Вы обрекли поросят и лишились праздника. Вот так я вам скажу. А ведь планировались и шарады, и угадывание на ощупь, и всякое ещё. Живу среди сквалыг каких-то…

Я вот что сделаю.

Я всю свою картошку раздам поросятам от своего имени, торжественно и даром. Я выращу такую поросячью армию, я стану таким властелином ездовых и бойцовых хрюкал, что вы все содрогнётесь. Я буду скачки устраивать. Я буду устраивать бои. Плюс тотализатор и наряженные поросятами го-го-гёлз. Я стану богом-демиургом для симпатичных кабанчиков и нарядных свинок. Вскормлю их, выберу любимцев, назначу отступников, дам свинкам закон, дам им силу, дам им власть, дам им кровавое воздаяние, смастерю идеологию на основе несложных текстов. Десять десертов из свинины станет фирменным знаком нашей деревни.

Не хотели по-хорошему, значит, будет вот так.

Бодро постукивая костыликами, с изящно закушенной папиросой в углу чувственного рта, прошёлся по соседям, собирая средства.

Время выбрал самое подходящее – семь утра, чтоб тёплыми ещё…

Раньше всё было проще. Каждое уверенное в завтрашнем дне домохозяйство само возилось со своими счетами, стояло в очередях и маялось томительной неизвестностью насчёт возможной сдачи из сберкассного окошка, прикидывало, склонясь над огарочком свечным, сколько денег останется после коммунальных расходов и не пора ли сынюшке Митеньке отправляться рекрутом на ширванскую границу воевать турку? Потому как когда сынюшка Митенька вернётся из полымени изранетым полным енерал-аншефом, то и льготы ему будут, да и протянет после таких тягот он недолго, всё хоть какая-то экономия с балбеса.

Но всё это было в тяжёлом прошлом. Призрак самоуправления настигает меня везде, куда бы я ни смотался.

Съехал из городских апартаментов на лоно дивной природы, думал, отдохну от ТСЖ, порезвлюсь лукавым барсёнком на заиндевелой листве, окрепну душевно. Куда там… Оказывается, в нашем дачном бидонвиле уже сумело свить гнездо какое-то правление. Куда меня – о! нежданная радость! о, чудо! – оказывается, избрали ответственным за финансы.

Роковая ошибка, доложу я вам, роковая.

Ничё, ничё… соберу я тут денег! Налажу я тут такую отчётность, будьте покойны! Воронки пугливыми ночами не будут успевать подъезжать, а многих членов правления ещё и повесят напротив здания «Самараводоканала»!

А я в это время буду щедро сыпать на пол мелочь по стриптизным заведениям.

А может, ещё и премию какую своего имени учрежу. Или стипендию.

Сбор средств прошёл отлично!

– А всё почему? – спрошу я вас опасным шёпотом в ночи у забора, прыгая к вам сзади на плечи. – А всё потому, – продолжу я, снимая с трепещущих вас часы и тёплые боты, – что ко всем я могу найти свой искренний подход! Ко всем подберу ключики доверия… Люди должны понимать друг друга, вникать в положение и проявлять внутреннюю культуру, люди должны драматургически соответствовать моменту и радоваться катарсису в моём лице. Иначе в ход пойдут кистени и удавки. Дубины-суковатки в дело могут пойти иначе. Понял, нет?! Мотни головой… И это в наш просвещённый век!..