Развестись нельзя мириться - Ольга Белозубова

А потом поднялся с дивана и потянул за собой Алину.

— Пошли, покажу тебе спальню.

Там Алину тоже ждали шары в виде сердец — красные и серебристые. В центре спальни стояла большая кровать, сбоку синий диванчик, а за ним — полка с фотографиями.

Туда-то любимая и направилась.

Она брала в руки рамки с фотографиями из нашей жизни одну за другой. Ее лица я не видел, потому что она стояла спиной. Я же быстро кинулся к матрасу, засунул туда руку и достал нужный предмет.

Когда Алина наконец повернулась, я уже стоял на одном колене с раскрытой коробочкой для украшений, в которой лежало кольцо. Она охнула и поднесла ладони к открытому рту.

— Алина, давай начнем всё с начала? Ты — моя любовь, моя гордость, мое вдохновение, моя жизнь, моя судьба. Мне без тебя никак… Ты выйдешь за меня?

И замер в ожидании ответа.

Алина вдруг вскрикнула, запрыгала на месте, раскинула руки в стороны.

— Да, да, конечно же, да! 

Три месяца спустя

Алина

Я стояла у калитки и смотрела на небольшой кирпичный дом. Специально приехала сюда утром, чтобы лично поговорить. Поговорить с Леной Сидоровой.

О том, где она теперь жила, я знала уже давно, но всё никак не могла собраться с мыслями и навестить ее. Я знала, что муж от нее ушел. «Характерами не сошлись» — так он сказал. Правда, детей каждые выходные забирал к себе и вообще собирался навсегда забрать их к себе, о чем и пытался, пока безуспешно, договориться с женой.

Я вздохнула и нажала на звонок у калитки. Время пришло, пора всё узнать.

Прошло полминуты, минута, полторы… И вдруг дверь открылась и в проеме показалась белобрысая голова Ленки. Я специально присела и снова нажала на звонок.

Пусть сначала откроет, а потом увидит меня.

Она и вышла, подошла к калитке и открыла замок. Я выпрямилась.

Сидорова аж попятилась, округлив глаза, но я усмехнулась и сказала:

— Не бойся, подруга. Я ничего тебе не сделаю. Просто поговорить хочу.

Я намеренно выделила слово «подруга».

И тут Сидорову будто подменили.

Она уперла руки в бока, нахмурилась и отрезала, тоже выделив последнее слово:

— Поговорить? Ну пошли поговорим, подруга! Как раз детей в садик отвела, никто не помешает.

Скоро мы сидели в скромной кухоньке. Обои местами облезли, а давно немытые окна уюта не добавляли.

— Как тебе вообще это в голову пришло? — сразу начала я. — Раз Карина больше года момента выжидала, значит, ты давно этот план вынашивала. Жаль, она не рассказала, как ты на Светлану вышла и зачем вообще всё это устроила? Что я тебе сделала?

— Что сделала? Что сделала?!

Ленка даже со стула вскочила, затрясла руками в воздухе. А вот я словно приросла к стулу. Ноздри Сидоровой раздувались, того и гляди, лопнет со злости.

— Хочешь узнать? Ну, слушай сюда!

Она ткнула в меня пальцем и зло выплюнула:

— Это ты, ты во всем виновата! Ты у меня работу у Маргариты увела! Из-за тебя я в том конкурсе кулинарном в колледже не выиграла!

Я в прямом смысле слова потеряла дар речи.

— Ты о чем вообще, Лена?

Да, мы учились вместе, но я в первый раз вообще слышала о ее притязаниях.

— Не делай вид, что не понимаешь! Все знали, что Вяземская обещала взять на работу того, кто выиграет. И ты знала, знала, как мне была нужна эта работа!

— И мне тоже была нужна, — возразила я.

— Ну конечно! Настолько, — поджала губы бывшая подруга, — что глазки строила судьям? Я видела, всё видела! А может, ты и в койку с главным судьей легла? Иначе чего он тебе высший балл поставил, а?

Я опешила. Как могла не видеть, что Лена завидовала мне столько лет? А ведь тогда после конкурса она первая бросилась меня обнимать, поздравляла и радовалась… А оказывается, вон что думала. И никаким судьям я глазки не строила, не говоря уж о постели…

— Ты хочешь сказать, что всё это устроила лишь потому, что место у Вяземской получила я, а не ты?!

Я не могла поверить, что это так. Да и, чего скрывать, мои работы и правда были лучше. Возможно, потому что я искренне любила творить, а для нее кулинарное искусство было не искусством вовсе, а способом побольше урвать.

— О нет, Алиночка, я собиралась простить тебе тот конкурс, — прошипела Лена. — Только вот ты не останавливалась на достигнутом. Помнишь наш последний разговор, когда я жаловалась, что муж требует к себе внимания, а я с малышами зашиваюсь? И я боялась, что изменять начнет?

Я не помнила, потому что Лена жаловалась постоянно, и тот разговор скорее всего попросту потонул среди точно таких же.

Покачала головой.

— Конечно, куда уж принцессе помнить о таком, — фыркнула Сидорова. — Зато я помню. Ты мне тогда заявила, что нечего жаловаться. Раз выбрала мужа такого никчемного, так чего уж теперь. Вот Герочка твой, конечно же, принц. Под стать принцессе. И умный, и красивый, и заботливый, и время тебе уделяет, и не бросит никогда, и не изменит. В общем, чуть ли не ангел во плоти.

Я покраснела. Что-то такое всплыло в сознании. Кажется, и правда такое ляпнула, но после того, как она раз за разом продолжала ныть и ныть. Безусловно, это не оправдание, но тогда я просто не сдержалась.

— Вижу, вспомнила. Вот тогда я и решила тебе доказать, что не так уж твой Гера и ангел. И изменить может, и предать. И как раз через две недели в одном кафе столкнулась с Кариной. Она-то меня не знала, а вот ты ее фотки показывала. И план будто кто-то нашептал.

Я во все глаза смотрела на Ленку, а ее понесло:

— Договориться с Кариной проблем не составило. Она, оказывается, всё еще по Герке сохла. Осталось придумать, как ее с ним свести. Впрочем, нужную информацию ты сама выдавала, мне оставалось ждать. А Светлану я долго ловила, в подруги ей набивалась, а потом узнала, в какой она зал на йогу ходит, туда же пошла. Дальше дело техники. Подружилась.

Она хмыкнула.

— Кто ж не любит тех, кто умеет слушать? А я слушала! Всё-всё слушала, все сплетни о работе. И о принце твоем. Знаешь, я ведь даже пожалела в какой-то момент, но тут ты со своим звонком. Во Францию, видите ли, поехала…

И она рухнула на стул. Зато я поднялась.

Мне тут больше делать было нечего.

На выходе я повернулась к бывшей подруге и четко сказала:

— Лена, прости меня за те слова. Мне правда очень жаль.

Мне действительно было жаль, и все мои мысли о том, чтобы сказать то, что собиралась ей сказать с самого начала, испарились — жизнь и так уже достаточно наказала Лену, которая от моих слов поморщилась, а потом опустила плечи и будто бы даже стала меньше.