Развестись нельзя мириться - Ольга Белозубова

Но расслабляться было рано. Что тут делал Гера? И как его появление воспримет Дуриан? Нет, муж точно не виноват в моей дурости. Я твердо решила: не дам Лебедеву причинить вред Гере, чего бы мне это не стоило!

Впрочем, цену мне тут же озвучили…

— Что он здесь делал, Алина? Вы же разведены? Или ты что-то скрываешь? Мне стоит с ним поговорить?

Дуриан сделал акцент на последнем слове и так сверкнул глазами, что стало ясно: этот разговор будет для Геры последним.

Я увидела в углу экрана дату. Это был день, когда он должен был забрать свидетельство о разводе. И судя по словам Игоря, забрал.

Мозг заработал как никогда быстро в поисках слов, которые могли бы спасти Геру. И слова нашлись. Я постаралась принять беспечный вид, скрестила руки на груди и хмыкнула:

— Игорь, ну так понятно же, что он тут делал.

Лебедев поднял густые брови, жестом руки будто поторапливая меня с ответом.

— Ты дом свой видел? Ты себя видел? Его же жаба душит, что я с таким сильным мужчиной, да еще в таком роскошном доме!

Я красноречиво обвела комнату рукой, подразумевая дом в целом.

Дуриан прищурился, явно начал искать подвох в моих словах. Блин, переборщила, похоже, с сильным мужчиной.

Прикинувшись слепой дурочкой, я продолжила:

— Не удивлюсь, если он приезжал в день, когда нас развели. Так?

Игорь неохотно кивнул, а я воодушевленно продолжила:

— Ну вот. Понятно же, приезжал в надежде кинуть мне свидетельство в лицо, да еще и что-нибудь наговорить напоследок. Но не решился, наверное. Побоялся, что ты его одной левой уделаешь.

Дуриан нахмурился, но потом всё же твердо отрезал:

— Нет, надо разобраться с ним, чтоб не лез.

Я верила: Герман искал, как меня спасти, главное теперь — дать ему время и не позволить Игорю добраться до него. А это возможно, только если…

Решение словно само собой появилось в моей голове.

«Прости, любимый мой…»

— А зачем разбираться с этим слабаком? Так ты только покажешь, что у него еще есть шансы. А их у него нет, потому что…

Я подавила подступившую к горлу тошноту, подошла ближе и положила руку на плечо Дуриана.

— Потому что я свой выбор сделала. Вот смотрела на него и с каждой секундой недоумевала всё больше: как вообще могла с ним жить? Хорошо, что нас развели.

Я провела рукой по плечу Игоря. Он вздрогнул и даже будто дернулся, явно не ожидав от меня такого жеста.

— Ты знаешь, — как можно ласковее проговорила я, — тебе уже не нужно доказывать свое превосходство, я его и так вижу. Чувствую твою силу… — провела рукой по мышцам его левой руки, — как внешнюю, так и внутреннюю.

«Господи, дай мне сил выдержать и довести всё до конца!»

— Я не хотела тебе в этом признаваться, потому что мужчина должен добиваться женщину, так? Разве легкая добыча интересна?

И сама же покачала головой.

— Но мне что-то подсказывает, что тебе можно довериться, ты не из тех, кто охотится на женщин ради одной ночи, да?

При словах «легкая добыча» я провела рукой от груди до бедер.

Ну что ж, мой соблазнительный жест не остался незамеченным и дал нужный, но такой нежеланный эффект…

Дуриан уставился на меня во все глаза и громко сглотнул, даже кадык дернулся. А потом вскочил, одним махом прижал к стене и впился в мои губы поцелуем. Жестким, жестоким. Ни капли нежности, лишь желание показать свое превосходство и силу. Он явно праздновал победу. Я тоже. Дуриан забыл о Гере и о том, что буквально пару минут назад хотел с ним расправиться.

О, как мне хотелось откусить его мерзкий язык, который он просунул мне в рот!..

Через несколько невероятно длинных секунд, когда вдруг почувствовала ладонь Дуриана на своей груди, я отпихнула его и томным голосом произнесла:

— Игорь, мы столько ждали не ради того, чтобы делать это у стеночки, так ведь?

Лебедев будто очнулся, мотнул головой и окинул взглядом небольшую комнату.

— Я… — Язык словно прирос к нёбу, а колени задрожали, но я неимоверным усилием воли взяла себя в руки и продолжила: — Сегодня вечером приду в твою спальню. И поверь, эту ночь ты никогда не забудешь.

Я провела рукой по ремню его брюк и облизнула губы.

Всё сработало как по нотам. Игорь зарычал и прижал меня к себе так, что не почувствовать его возбуждение стало невозможно, а потом резко выдохнул и отпустил.

— Я же говорил, — победно улыбнулся он, — что ты сама ко мне придешь.

— Ты прав, — улыбнулась я в ответ, — как всегда прав.

А потом опустила взгляд в пол и захлопала ресничками.

— В десять. Жду тебя в десять. — Он протянул руку и сильно сжал правую ягодицу.

Развернулся и вышел из смотровой. Через пять минут оттуда вышла и я, вернулась в свою комнату на ватных ногах и долго мыла губы с мылом, пытаясь стереть запах Дуриана с кожи и этот поцелуй из памяти.

А когда вышла, долго сидела на кровати и пялилась в одну точку.

Алина

Бравые молодцы в экипировке спецслужб с оружием наперевес врываются в дом и кричат: «Бросайте оружие, вы окружены! Не двигаться, руки за голову!» Чумазые заложники в потрепанной одежде понимают, что спасены, обнимаются и плачут навзрыд.

Кажется, так это выглядит в фильмах? Мне как никогда хотелось оказаться героиней такой кинокартины. Только вот суровая реальность заключалась в том, что я лежала на кровати в спальне, сжавшись в комочек.

Омоновцы — или кто там этим занимается — не нагрянули, небеса не рухнули, Дуриан с лестницы не навернулся и даже во время ужина ничем не подавился. А так хотелось…

Если бы сила намерения могла убивать, то он бы точно не выжил, но вместо этого лишь напомнил, что будет ждать у себя в спальне вечером. При этом посмотрел на меня таким плотоядным взглядом, что я сразу поняла: если дорвется, до утра не отпустит.

Хотя почему если? Не если, а когда.

Не знаю, на что я надеялась, когда отвлекала его таким способом.

Но зато о Германе Лебедев, кажется, и правда забыл.

Кровь бурлила, неслась по венам и затуманивала мозг. Как выдержать эту ночь и не попытаться задушить Дуриана? Правильный ответ — никак. Я действительно боялась, что сорвусь.

Только Игорь ведь обязательно поймет, что с Германом не всё закончено, если перестану играть, если не сдержусь. Выбора не было: назвался соблазнительницей — полезай в комбинацию.

Возникла мысль надеть на себя сто одежек, и все с застежками. Представила, как в спальню к Дуриану вваливается девица-бочонок, как он теряет дар речи, а потом начинает снимать одежду. На сорок восьмом платье с ма-а-аленькими пуговками в длинный-длинный ряд ему надоедает, он устало машет рукой: мол, не хочу я уже ничего, иди к себе. Бинго!