Разгадай меня - Тахира Мафи

— Вот этот парень, — тут Кенджи указывает большим пальцем на Брендана, — может перезарядить свое тело в буквальном смысле. И спать ему совсем не обязательно. Это безумие.

— Так нечестно, — бормочет Уинстон, разламывая пополам кусок хлеба.

Я поворачиваюсь к Брендану, у меня рот раскрыт от удивления.

— Не может быть.

Он кивает. Потом пожимает плечами:

— Ну только один раз и было-то.

— Два! — снова влезает Уинстон. — А еще он у нас эмбрион, — обращается он ко мне. — У него всегда полный запас энергии. Ну, это же у всех детишек так. Но он особенный — у него батарейки могут перезаряжаться.

— Я не эмбрион, — шипит Брендан, смотря на меня, при этом щеки его покрываются ярким румянцем. — Он… да он просто… — Он поворачивается к Уинстону. — Ты сам сумасшедший.

— Ага, — соглашаясь, кивает Уинстон с набитым едой ртом. — Я псих. Меня все бесит. — Он проглатывает еду. — А злюсь я потому, что смертельно устал. И голоден. И мне нужно еще выпить кофе. — Он поднимается со своего места. — Пойду выпрошу еще одну порцию.

— Мне показалось, что ты назвал его отвратительным.

— Да, но сейчас я просто грустный человек с очень скромными запросами. — Он смотрит на меня.

— Это верно, — подтверждает Брендан.

— Заткнись, эмбрион.

— Но за завтраком разрешено пить только одну чашку, — напоминает Кенджи, пытаясь встретиться с Уинстоном взглядом.

— Не волнуйся, я всегда говорю им, что беру твою порцию, — говорит он и уходит.

Кенджи смеется, плечи у него подергиваются.

— Никакой я не эмбрион, — бормочет себе под нос Брендан и яростно тычет вилкой в свою тарелку.

— А сколько тебе лет? — спрашиваю я, потому что мне становится любопытно узнать его возраст. У него ослепительно белые волосы и такие яркие голубые глаза, что он кажется каким-то ненастоящим. Он похож на человека, который не может состариться. Он останется таким же неземным и утонченным навечно.

— Двадцать четыре, — отвечает он, довольный тем, что ему представился случай официально объявить о том, что он уже взрослый мужчина. — Вернее, только что исполнилось двадцать четыре. У меня на прошлой неделе был день рождения.

— Ой, правда? — Я опять удивляюсь. На вид ему не больше восемнадцати. Теперь мне интересно, а как это — справлять день рождения в «Омеге пойнт»? — Что ж, тогда с днем рождения, — улыбаюсь я. — Я надеюсь… я надеюсь, что этот год будет для тебя удачным. И… — Я пытаюсь подобрать нужные слова. — И желаю тебе много-много счастливых дней.

Он тоже немного озадачен и смотрит теперь мне в глаза. Добродушно скалится.

— Спасибо. — Улыбка становится еще шире. — Большое спасибо. — Он и не собирается отворачиваться.

Меня бросает в жар.

Я пытаюсь догадаться, почему он продолжает улыбаться мне, почему улыбка не сходит с его уст даже тогда, когда он наконец отводит взгляд в сторону, и почему Кенджи смотрит на меня и едва сдерживает смех, а я так растеряна и смущена и никак не могу придумать, что мне сейчас надо сказать, чтобы выбраться из этой дурацкой ситуации.

— Ну, так чем же мы будем заниматься сегодня? — наконец выговариваю я, надеясь на то, что голос мой сейчас прозвучал совершенно нейтрально.

Кенджи допивает стакан воды. Вытирает рот.

— Сегодня, — говорит он, — я буду учить тебя стрелять.

— Из пистолета?

— Ага. — Он хватает поднос. Берет со стола и мой тоже. — Подожди здесь, я сейчас их отнесу. — Он собирается уйти, потом останавливается и, повернувшись к Брендану, добавляет: — Выкинь все это из головы.

Брендан смущен:

— Что именно?

— Ничего не выйдет.

— Да что такое я…

Кенджи, многозначительно приподняв брови, продолжает смотреть на него.

Брендан закрывает рот. Щеки его снова розовеют.

— Сам знаю.

— Вот именно. — Кенджи осуждающе качает головой и уходит.

Неожиданно Брендан вспоминает о каких-то своих срочных делах и покидает столовую.

— Джульетта? Джульетта!

— Пожалуйста, проснись…

Я резко вдыхаю и сажусь в кровати. Сердце взволнованно стучит, глаза не перестают моргать, я пытаюсь сообразить, что происходит. Я все моргаю и моргаю, не в силах остановиться.

— Что такое? Что случилось?

— Кенджи тебя ждет там, в коридоре, — говорит Соня.

— Он сказал, что ты ему срочно нужна, — добавляет Сара, — там что-то произошло…

Я так стремительно выпрыгиваю из постели, что стягиваю вместе с собой простыни прямо на пол. Потом шарю руками на ощупь все вокруг в поисках костюма, так как сплю я в пижаме, позаимствованной у Сары, и собираюсь с мыслями, стараясь не паниковать заранее.

— А ты в курсе, что там у них стряслось? — спрашиваю я. — Тебе уже известно… ну, он сказал тебе что-нибудь конкретное…

Соня пихает мне костюм прямо в руки, говоря при этом:

— Нет, он просто сказал, что дело срочное, у них что-то случилось, и попросил нас немедленно разбудить тебя.

— Хорошо. Я уверена, что все будет в порядке, — говорю я, хотя сама не понимаю, зачем я это сказала и как мои слова могут успокоить их. Жаль, что нельзя сейчас включить свет, потому что его отключают по ночам, а включается он только через центральный распределитель. Это еще и способ экономить энергию. Кроме того, таким образом здесь создается видимость ночи и дня. Вот почему свет включается только в определенные часы.

Наконец мне удается надеть костюм, я быстро застегиваю молнию и направляюсь к двери. В этот момент меня зовет Сара. Она держит в руках мои полусапожки.

— Спасибо тебе, спасибо вам обеим, — говорю я.

Они кивают мне несколько раз.

Я натягиваю обувь на ноги и выбегаю из комнаты.

И тут же врезаюсь во что-то твердое.

Это человек. Мужчина.

Я слышу, как он делает резкий вдох, чувствую его крепкие руки на своей талии и понимаю, что кровь в моем теле готова выплеснуться наружу.

— Адам. — Мне не хватает воздуха.

Он не отпускает меня. Я слышу, как тревожно бьется его сердце, так громко и отчетливо в полной тишине. Он стоит на месте, такой напряженный, и я осознаю, что он изо всех сил пытается совладать с собой.

— Привет, — шепчет он, и у меня создается впечатление, что он затаил дыхание и вообще перестал дышать.

Мое сердце грозит остановиться.

— Адам, я…

— Я не могу отпустить тебя, — говорит он, и я чувствую, как дрожат его руки, немножко, конечно, но все же мне это заметно. Словно ему трудно удержать их в одном положении. — Я не могу тебя отпустить. Я пытаюсь, но я…