Соратницы - Вера Чиркова

Мгновенно создал длинную туманную лодку, собрал и разложил попарно спасенных, а впереди вырастил четыре сиденья и воздушной лианой забросил на них себя, Деда и женщин. Запасливая Фанья всего лишь корзинку прихватить успела, как обнаружила, что летит по тому же пути, где прошла всего час назад, только теперь в обратном направлении.

— Сначала он позвал Тэри, — удобно откинувшись на мягкую спинку, начала рассказ Бет, — но об этом ты знаешь. А несколько дней назад она вернулась за помощью, и все мы пошли с ней. Оказывается, цветок не может долго выносить боль и горе, он от этого болеет и все силы тратит на защиту. И хотя древни уносили его все дальше, муки рабов он ощущал по-прежнему… или их становилось все больше. Тогда, не видя иного способа спасти себя и свою семью, цветок решил сам заняться этой проблемой. Но нашел только один надежный выход — вывести всех рабов из подземелья. Древни работали долго и упорно, не один месяц, а может, и не один год. Расчистили проходы, вырастили в больших пещерах мох и даже воду подвели. Но когда цветок с помощью Тэри наконец собрал необходимую силу и позвал пленников, то ясно почувствовал их страх и недоверие. Поэтому попросил нас пожить в приютах — встречать беглецов, кормить и успокаивать. Сначала древни сами брали на кухне еду, а потом королева собрала нам багаж, одежду, теплые вещи, лекарства… И теперь каждый день передает свежие продукты.

— Маглоры тоже всего натаскали, — добавила Фанья, — но древни берут лишь необходимое. А сегодня Бет пришла и сказала, что скоро из прохода выйдут в подвал дети и женщины, цветок их немного подлечил.

— В первый раз… — голос Бетриссы, вспомнившей серьезных худых малышей, невольно дрогнул, — когда я их увидела… думала, слова выговорить не смогу, горло перехватило. А потом пришли беременные и калеки… кстати, среди них был Мишеле.

— Как он? — стремительно обернулся дракон, и его лицо потемнело.

— Трудно сказать. Жив, но многого не помнит, даже меня не узнал. Ну, про шрамы я не говорю, там все такие. И еще… он больше не рыжий…

— Пусть радуется, что совсем с ума не сошел, — вмешался Дед. — После таких пыток легко и разум потерять. А его потом еще и зельем опоили.

— Даже не пойму, за что его так, — огорченно вздохнула герцогиня. — Хотя он и подшучивал частенько над друзьями, но ведь не со зла. Зато был веселым, жизнерадостным и пел хорошо.

Герцогиня смолкла и тотчас вздрогнула, услыхав полный ярости и отчаяния звериный взрык:

— Где он? Я заберу на плато.

— Отправила к цветку, — тихо сообщила Бетрисса, недоумевая, отчего судьба взбалмошного графа так волнует вожака ардагских оборотней, и на всякий случай пояснила: — Он теперь может лечить. Сейчас у него энергии больше, он от оборотней берет. А магов не жалует, вы для него слишком горячие.

— Я это знаю, — помолчав, буркнул дракон, оглянулся и смерил кадетку пристальным взглядом: — А вот тебе откуда такие подробности известны?

— Тэри приходила забрать Мишеле, — рассудив, что вряд ли откроет магистру особую тайну, пояснила герцогиня Лаверно, — она и рассказала. Цветок хранит память всех прошлых поколений, народов и рас, но никогда не вмешивается в чужие судьбы, если его не попросят.

— А за Мишеле пришлось просить?

— Да. Мне не хотелось, чтобы он в таком виде попался на глаза Октябрине, — честно призналась Бет. — И хотя я помню графа еще мальчишкой-пажом, но Окти мне как сестра, и я боюсь, как бы она не приняла жалость к нему за любовь.

Больше дракон ни о чем не расспрашивал, молчали и пассажиры его странной повозки, думая каждый о своем.

Заброшенная выработка, откуда несколько часов назад Бет и тихоня начинали свой путь, встретила их тишиной и наглухо закрытым входом. Только тускло, как условный знак, светился на стене кустик мха с так хорошо знакомыми кадеткам белыми цветочками.

— Ну и куда дальше? — оглянулся на спутниц Иридос, остановив под этим кустиком свой транспорт.

— Мы откроем, — высунулся из куста серьезный лик древня, — но этот щит не впустим. Он слишком горячий.

— А у меня тут спящие оборотни, — испытующе глянул на него Иридос.

— Мы знаем, — спокойно объявил древень. — Цветок жизни все слышал.

— Следили?

— Нельзя отпустить в опасное место существо, которое тебе поверило, не защитив его от гибели, — просто пояснил призрачный малыш; в его словах слышалась невероятная убежденность в своей правоте и мудрость высшего разума, но не было ни грана высокомерия или упрека.

— И как бы вы их спасали? — заинтересовался магистр, снял пропитанный магией воздушный кокон и тщательно собрал всю энергию.

Сколько сумел, тотчас сообразив по уплотнившемуся тельцу древня, что осталось еще вполне достаточно для привыкших к более слабым источникам существ.

— Цветок не рассказывает о том, чего не делал, — спокойно пояснил древень и исчез.

Вместе с ним растаял кусок скалы и появился проход, тонущий в пышных волнах необычного мха. Зеленые языки выметнулись навстречу прибывшим, вмиг подхватили и спящих оборотней, и женщин, и даже Деда. Не прикоснулись только к Иридосу.

— Входи, — буднично позвал его выглянувший из цветущей шапки древень, — тебя мы не унесем.

— Догадываюсь, — нимало не обиделся дракон, прошел по проходу в пещерку, остановился, разглядывая исчезающих в зеленом мареве спящих оборотней, и вдруг тихо, но строго предупредил: — Его не трогайте.

— У нас с ним договор, — упрямо возразил древень, и Бет догадалась, о ком разговор. — Цветок всегда сам его лечит, когда маг приносит в Элайн.

— А в этот раз я заберу на плато. — Иридос оглянулся на кадетку, торопливо черкавшую что-то на маленьком листке, и попросил: — Не пиши, что он пострадал.

— Не учи старших, — фыркнула Бет, уже принявшая свободное обращение магов плато и не считавшая его величайшим оскорблением. — Но долго там его не держи. Она ведь волнуется.

— Сначала мне нужно найти отсюда выход…

Не успел дракон договорить, как перед ним повисло облачко зеленого тумана и начало темнеть, прорастая светлыми корнями. Иногда они упирались в такие же светлые горошины, смутно похожие на ягодки спаржи, иногда в синие прожилки, а с одной стороны отливали рыжим.

— Невероятно… — ошеломленно бормотал магистр, вглядываясь в эту странную, но, по-видимому, вполне понятную ему картину, — никогда бы не поверил… Вот это тот вход, через который мы вошли, а где же мы сейчас?

Бетрисса рассмотрела крохотного светлячка, вспыхнувшего в одной из горошин, и червячка, стремительно поползшего по корню к краю облака.

— Там выход в заснеженное ущелье, он может быть завален льдом, — серьезно сообщил древень и исчез во мху.