Под алыми небесами - Марк Салливан

– Вы можете верить мне или нет, – закончил он. – Но я вручил в ваши руки мою жизнь. Если об этом узнает Лейерс – мне конец.

Анна внимательно посмотрела на него:

– Что вы положили себе в карман?

– Ключ от его саквояжа, – сказал Пино.

Он этим ключом словно открыл какую-то дверцу в сердце Анны, которая в этот миг переменила отношение к нему, – на ее лице вместо подозрительного выражения появилась медленная мягкая улыбка.

– Так откроем его!

Пино облегченно вздохнул. Она ему поверила, она ничего не скажет Лейерсу. Но если она вместе с ним откроет саквояж и генерал узнает об этом, то Анна будет мертва, как и он.

– У меня другие планы на сегодня, – сказал он.

– Какие?

– Я вам покажу, – сказал он и пошел на кухню.

Свеча все еще мерцала на столе. Он взял ее и вылил немного воска на стол.

– Не делайте этого, – сказала Анна.

– Воск сойдет без следа, – ответил Пино, доставая из кармана цепочку с ключом.

Он снял ключ с цепочки, дождался, когда воск затвердел до консистенции замазки, потом осторожно вдавил в нее ключ.

– Теперь я смогу сделать копию и открыть саквояж, когда представится удобный случай, – сказал он. – У вас есть зубочистка и кухонная лопаточка?

Она посмотрела на него по-новому и с удивлением достала зубочистку из шкафчика. Пино осторожно вытащил ключ из воска, вымыл его в горячей воде. Она положила на стол лопаточку, и он отделил воск от столешницы. Завернул охлаждающуюся форму в салфетку и сунул в карман рубашки.

– Что теперь? – спросила Анна, сверкая глазами. – Это восхитительно!

Пино улыбнулся ей. Да, это было восхитительно.

– Я загляну в саквояж, а потом верну ключ в шкатулку Долли.

Он думал, она одобрит это, но Анна надула губы.

– В чем дело? – спросил Пино.

Она пожала плечами:

– Вы сказали, что когда изготовите ключ, то сможете заглянуть в чемодан в любое время, и я думала, мы вернем ключ на место, а потом…

– Что потом?

– Вы могли бы поцеловать меня, – сказала Анна обыденным тоном. – Ведь вы хотите этого?

Пино желал было возразить, но потом сказал:

– Вы и представить себе не можете, как хочу.

5

Он положил ключ на место и закрыл дверь в спальню Долли. Анна ждала его в кухне с улыбкой на лице. Она показала на стул. Пино сел, а она поставила бокал с вином и присела ему на колени, обняла за шею и поцеловала.

Обнимая Анну, впервые чувствуя ее такие податливые губы и ощущая ее чудесный аромат, Пино воображал, что скрипка играет соло первые такты волшебной мелодии. Эта музыка так услаждала Пино, что его пробрала дрожь.

Анна прервала поцелуй и прижалась лбом к его лбу.

– Я думала, что так оно и будет, – прошептала она.

– Я молился об этом, – сказал он. – С тех пор, как в первый раз увидел тебя.

– Как мне повезло, – сказала Анна и поцеловала его еще раз.

Пино крепче прижал ее к себе, удивляясь тому, как они подходят друг другу, словно виолончель присоединилась к скрипке, он как будто обрел потерянную часть себя и стал больше благодаря ее прикосновению, вкусу ее губ и нежной доброте ее глаз. Он хотел только одного – держать ее в объятиях столько, сколько позволит Бог. Они поцеловались в третий раз. Пино прижался губами к ее шее, и ей это, казалось, было приятно.

– Я хочу все знать о тебе, – пробормотал он. – Откуда ты и…

Анна отстранилась от него:

– Я тебе сказала – из Триеста.

– Какой ты была в детстве?

– Странной.

– Не может быть.

– Так говорила моя мать.

– Какой она была?

Анна приложила палец к губам Пино, заглянула в его глаза и сказала:

– Кто-то очень мудрый когда-то говорил мне, что, открывая наши сердца, открывая наши шрамы, мы становимся человечными, слабыми и цельными.

Он нахмурился:

– И?..

– Я не готова показать тебе мои шрамы. Не хочу, чтобы ты видел меня человечной, слабой и цельной. Я хочу, чтобы мы… были сказкой друг для друга, просто чтобы отвлечься от войны.

Анна поцеловала его еще раз. Пино показалось, что к струнным в его груди присоединились духовые, а его разум и тело свелись к одному: к музыке Анны-Марты, и ничему другому.

1

Когда генерал Лейерс и Долли вернулись с обеда, Пино, сияя, сидел на банкетке в холле.

– Вы просидели тут два часа? – спросил Лейерс.

Пьяненькая и пребывавшая в веселом настроении Долли разглядывала Пино:

– Это было бы трагедией для Анны.

Пино покраснел и отвернулся от Долли, которая хохотнула и прошествовала мимо него.

– Вы можете идти, форарбайтер, – сказал Лейерс. – Поставьте «даймлер» в гараж и будьте здесь в шесть ноль-ноль.

– Oui, mon général.

Пино вел машину по городу, близился комендантский час, а он не мог не думать о том, что сегодня был лучший вечер в его жизни в конце худшего в его жизни дня. На протяжении двенадцати часов он пережил все возможные эмоции, от ужаса и скорби до счастья, когда Анна целовала его. Она была почти на шесть лет старше его, но это ничуть не смущало. Напротив, даже делало ее более привлекательной.

Пино оставил машину в гараже и возвращался в квартиру на Корсо дель Литторио, мысли его снова метались между сценой расстрела и музыкой, которая звучала в нем, когда он целовал Анну. Часовые при входе проверили его документы; он садился в кабину лифта с мыслью: «Бог дал, Бог и взял. Иногда в один и тот же день».

Если отец Пино не играл на скрипке с друзьями-музыкантами, то ложился обычно рано, и потому Пино открыл дверь и вместо одной включенной лампочки, оставленной для него, застал яркий свет по всей квартире, а на полу лежали знакомые ему чемоданы.

– Миммо! – вполголоса вскрикнул он. – Миммо, ты здесь?

Брат, улыбаясь, вышел из комнаты, подбежал, обнял Пино медвежьей хваткой. Подрос он, вероятно, всего на дюйм, но за те пятнадцать недель, что они не виделись, явно прибавил в весе. Пино чувствовал мощные мышцы на руках и спине брата.

– Как я рад тебя видеть, – сказал Миммо. – Очень рад.

– Что ты здесь делаешь?

Миммо понизил голос:

– Я сказал папе, что приехал домой ненадолго, но, говоря по правде, хотя мы и делаем в «Каса Альпина» важное дело, я не мог там больше оставаться, скрываться, когда настоящая борьба разворачивается здесь.