Книги онлайн и без регистрации » Романы » Признание в любви - Борис Гриненко

Признание в любви - Борис Гриненко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Перейти на страницу:

Юра выбрал на память о литературных спорах книгу. Ира оперативно следила за новинками, ему с этим стало сложнее. Через день звонит:

– Забери книгу.

– Что случилось?

– Приснился сон. Встречаемся мы с Ирой, она спрашивает: «Как книга, понравилась?» Из разговора понимаю, что она хочет, чтобы я книгу вернул, но прямо не говорит из-за своей чрезмерной щепетильности. К чему бы это? Думаю отдать, хотя брал на память. Не знаю, как быть.

– Я знаю, – нельзя дарить ничего Ириного, пока не прошёл год, вот она и «пришла» напомнить.

– Этого не может быть.

– Но пришла.

Обнадёживающий звонок от юристов: удалось медицинские документы отправить на экспертизу.

Моя уверенность, что напишу, исчезает вместе со временем и с неуклюжими рифмами. В клинике я просил Бога помочь нарисовать мне последний лист. Что теперь? «Человек продолжит жить, пока его помнят». За эту Ирочкину жизнь отвечаю я, перед собой: «Господи, помоги».

Красненькое кладбище. Сегодня воскресение. Воскресение чего? Не знаю, как у других, – моя любовь не исчезала, раньше она была состоянием и не замечалась, теперь заполнила всё, другого нет. Знакомый с удивлением спрашивает:

– Зачем ты зимой на кладбище ходишь? Там в это время никого нет.

– К кому ходят, всегда там.

– Помнишь пели: «Прощай вино – в начале мая, а в октябре – прощай любовь»?

– А ты знаешь, что у Беранже другое окончание? Для того, кто его убрал, оно, наверное, не имело значения, но именно в нём суть:

Но есть волшебница: она…
Захочет – я могу забыться;
Смешать все дни в календаре:
Весной – бесчувственно напиться
И быть влюблённым в декабре!

Беранже мечтает не расставаться с любовью. С моей расстаться уже нельзя. Ирочка всегда меня ждёт. Поэтому я здесь. Со своей любовью. Человек уходит – остаётся боль. Она у каждого своя, и не у каждого она есть.

В Мечниковской больнице, в храме, молил я Бога взять меня вместо любимой, отдать её болезнь мне. Господь не берёт, он даёт. Двадцать пять лет назад дал мне Бог дар, он обязывает, – возможность сделать счастливым одного человека… и он был счастлив; но я его потерял. Тогда Бог и выполнил мою мольбу, врачи подтвердили: дал то, что я просил. Сказали: иммунитет ослаблен. Иммунитет нужен, чтобы защищать. Защищать меня стало незачем, и он ушёл. У отца не так, ему было под девяносто, когда он бодро отвечал на вопрос о здоровье: «Всё хорошо – болезни протекают нормально» – и звал меня выпить за это.

В клинике торопят на операцию, я откладываю. Когда судьба предложила мне поменять приоритеты – я принял. Разве что-то может заставить их изменить? Забота о любимом человеке выше, теперь забота о сохранении памяти о нём. Врач не понимает отсрочку, но соглашается – дописывайте скорее, не тяните.

12 Февраля.

Написал. Перечитать не получилось, слёзы не дали. Отправил.

Сон. Танцуем сиртаки. Ирочка ведёт, я – следом. Зрителей много, все в такт ей хлопают, и все лица знакомы… Проснулся: выходит, что это нужно только близким людям?..

Красненькое. Солнца не было и, по прогнозу, не будет. Всё занесено, похоже, из посетителей я один. Нужно дойти, сказать Ирочке, что я закончил. Колючие снежинки сбивают с дороги и хотят оторвать от земли.

– Ира, Ирочка, Ирина, –
Был, как все, я пилигримом.
– Кем сейчас стал? – ты спроси.
Вместе души мы несли,
Но они вдвоём взлетели,
Как февральские метели
К Богу, в небо, вместо снега.
Я молил его: «И мне бы…»
Что теперь нести – не знаю.
Подошёл к твоей могиле,
Для меня здесь двери рая,
Ангелам скажу, как жили,
Пусть сегодня открывают.

12 Марта.

Завтра операция, меня не отпускали на Красненькое. Ушёл. Серые тучи, чёрные деревья, белый снег. Он идёт и идёт. Старый клён у оградки собирает его ветвями. Как мы с Ирой делали. Теперь падает на непокрытые головы. Никто не стряхивает. Слова друзей: «Ира ушла год назад… на самом деле она с нами». Я молчу, то, что нужно было сказать ей тогда, – не успел; сейчас поздно. Яркие цветы и мои белые хризантемы – чистый свет моей любви, нашей любви, на белом покрывале Ирины. Каким и было наше счастье. Было. Со мной её умоляющие глаза.

Бог остановит стрелки часов,
Все проходят, и мы пройдём
Эту черту – границу миров.
Никто не знает, слышат ли там,
Отсюда идущий зов.
Снимет судьба подвенечный наряд –
Жизнь растворится во мгле,
С этой черты не вернуться назад.
Самый тяжёлый груз на земле –
Любимой последний взгляд.

Пришло пространное заключение судебной медицинской экспертизы: были незначительные нарушения, но лечение, в целом, правильное. На вопросы «Почему сразу не оперировали?», «Почему отправили делать то, что невозможно?», «Почему не назначили химиотерапию?» не ответили. Суд решил, что никто не виноват. Клиники у нас государственные, эксперты государственные, суд государственный… и я – простой гражданин, который их содержит.

Наши медики за гробом не ходят.

В горшке с землёй появился росток, я думаю: авокадо.

Голос: «Осторожно… двери закрываются». Спасибо, тут предупредили. Придерживаю рукой, чтобы войти, – мне нужно ещё многое успеть, я Ирочке обещал.

* * *

Голос
Одуванчиков пух,
Невесомый на слух,
С рук взлетел исполнять свою роль,
Только твой лепесток
В саван лёг между строк,
Но словами не выразить боль.
Голос твой, он со мной,
Эха нет за спиной
От зовущих из памяти слов,
Что связало с Тобой,
Не уносит судьбой
Из юдоли и призрачных снов.
Проторил мне Иов
Стёжку в море цветов,
Незабудками выстелив след,
Несогнувшийся дух,
Одиноких пастух,
Гонит стадо оставшихся лет.
Без тебя мир пустой,
Под могильной плитой
В холод мрамора прячутся дни,
Допылает закат,
Породнившийся брат,
С моим сердцем сгорит от любви.
Следы любимой
Ты где-то на небе душою безгрешной
зарницей молчишь, что не можешь одна.
Ты мечешься птицей, одним нам известной,
и всю мою боль хочешь выпить до дна.
Прими, Бог, она там страдает не всуе,
молитву любимой, что так далека,
позволь ей, позволь ей, сложить в поцелуе
застывшие здесь, надо мной, облака.
Зарю ожидаю, как милость отныне,
к следам твоих ног припаду на траве.
Я каплю найду в иссушённой пустыне,
цветы напою, растворюсь в волшебстве, –
любви не ушедшей следы между ними.
Жгут заросли памяти – взмокнет мой лоб,
всевластное время уйдёт вместе с дымом,
и ландыш на камне оставит озноб.
Ты каждую ночь возвращаешься к дому,
безмолвные звёзды, как слёзы в судьбе, –
по этим следам, дорогим и знакомым,
Господь мою душу проводит к тебе.
Крик
Боль сердца – крик души.
Не слышен здесь он никому,
Кто выше – Богу одному,
Себя ты только оглушишь.
Как не кричи –
Кому помеха?
Лишь отзовутся долгим эхом
В саду весенние грачи.
Шумит народ, но ты отныне
Коварной выделен судьбой,
В толпе несущейся людской –
Глас вопиющего в пустыне.
Боль сердца – всё спаливший зной,
Для крика нет в душе преграды,
Ответа нет. И ждать не надо,
В ответе ты – перед собой.

1 ... 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?