Главное – любить - Наталия Веленская

закончила учебу за границей, отдохнула летом в Европе, и пару месяцев решила в родных краях провести, подумать, чем в жизни хочет заниматься. А тут на неё любовь всей жизни негаданно нежданно в лице Гордеева свалилась.

Ну тогда точно, всё сходится.

Слова эхом раздаются у меня в голове. Так вот она, истинная причина нашего разрыва? И постоянных скандалов накануне? Меня просто… старались выжить из этих отношений? Чтобы я не выдержала, и сама своими руками добровольно всё разрушила?

А причина всего… банальная измена?!

— Хочешь сказать, что он… и со мной, и с ней?.. — с трудом могу выдавить я, обхватывая голову руками, точно это поможет собрать разбегающиеся мысли.

— Да откуда ж я знаю, Лизк! Пашка же свечку не держал, когда у них там началось. Но почему-то не удивлюсь, если да. Этот скотина способен и не на такое…

Я смотрю в одну точку, и пытаюсь отмотать все свои мысли и эмоции назад. Ведь было же весело в начале разговора. И куда всё это делось? Я ведь только недавно самодовольно утверждала самой себе, что прошлое не имеет надо мной власти. И что теперь? Любви к Гордееву больше нет, но всё равно внутри такое чувство будто меня ограбили. И заодно растоптали то немногое, чистое и светлое, что осталось от нашей истории любви.

Инга пододвигает свой стул ближе ко мне и приобнимает меня за плечи.

— Инг, если ты знала, какой он скотина, почему тогда не остановила меня? Почему позволила встречаться с ним? — перекладывать вину на подругу за свой неверный выбор не самое правильное и мудрое решение. Но всё происходящее никак не хотело укладываться у меня в голове. — И в первый раз, и тогда после расставания, когда мы сошлись снова. Инг, почему??

— Потому что я была дурой, — в огромных бездонных голубых глазах подруги застыли слёзы. На секунду я даже залюбовалась — Шулькевич умела красиво плакать. Вот и сейчас я вижу лишь два хрусталика, которые медленно превращаются в дорожки из слёз, и стекают по её щекам. И никаких вам красных пятен по лицу и размазанного макияжа. Как она так умудрялась, для меня всегда оставалось загадкой. — Я была дурой, которая поверила в настоящую любовь.

— Любовь? Да уж, Инг…, - усмехаюсь я.

— Лизк, ну вот что я могла подумать? Он променял всех этих расфуфыренных пигалиц на тебя! Что с тебя можно было взять? Дедушкину дачу в Подмосковье? И вы действительно вместе очень классно смотрелись… Ну я тогда и подумала, что все эти мои догадки — просто хрень, которую я же и сама придумала, чтобы оправдать, почему он выбрал не меня. Я реально была за тебя рада. Ты ведь тогда вся светилась от счастья!

— Да, первая любовь, она такая, — пробормотала я. Какие-то кадры из университетских времен проносятся у меня перед глазами, но будто всё это было не со мной. Точно в красивом романтичном кинофильме, события которого уже порядком истёрлись в памяти.

— Я хотела тебе рассказать, когда вы расстались. Ты ведь помнишь, что долго он не страдал и быстро переметнулся к той блондинистой сучке с экономического… Но ты ушла в себя и вообще ничего не воспринимала кроме учёбы. А потом я вообще не поняла, что произошло: Гордеев ходит, как пришибленный, и просит у тебя прощения, пытается всё вернуть. Сучка эта блондинистая кукухой от злости поехала, что её бросили, и документы даже свои забрала из универа. Можешь считать меня наивной дурой, но я тогда была уверена, что Лёшка наконец-то понял, кто ему нужен на самом деле. И никакой он не расчетливый говнюк, а просто дурак. Ну набедокурил, с кем не бывает. И если тебе было лучше с ним, чем без него — то, кто я такая, чтобы лезть и высказывать свои подозрения? Доказательств тогда у меня никаких не было!

— Так у тебя и сейчас одни догадки, — устало говорю я. — Которым я зачем-то верю…

— Доказательства у меня появились потом. И всё встало на свои места, — тихо, практически переходя на шёпот говорит подруга. — Спасибо за это твоему папе…

Глава 50

Шаг, еще шаг. Сердце бешено стучит, отдаваясь в висках с каждым моим тяжёлым прерывистым вздохом. Горячая волна обиды, разочарования и злости заполняет до самых краёв.

Всё, что рассказала Инга походило на какой-то сон в духе сюрреализма. Красочный и взрывающий мозг. Я не хотела в него верить. Лишь одна мысль о том, что всё это действительно было правдой, отдавала тягучей болью в области сердца. Потому что чувства там когда-то были. К тому мальчику, которым я была очарована после совместных репетиций на одном из мероприятий в универе. Куда волею случая нас обоих загнали совершенно случайно… Мальчик, который был для меня и первой любовью, и первым мужчиной, и первым серьёзным разочарованием в жизни.

Чувства истлели дотла, но то, что от них осталось? разгоралось во мне, пробуждая совершенно противоположные эмоции, которые когда-то вызывал любимый человек.

— Лиз, на курсе ты ничем не отличалась от других студентов. До тех пор, пока твой папа не приехал к нам на конференцию. Тут-то все и поняли, что ты дочка того самого Бельского. Возможно, твой отец сам во время выступления упомянул, что работает с немецким концерном, или потом кто-то о нём справки навёл. Но именно после этой конференции Лёшка и стал к тебе клинья подбивать, — Инга вновь вернулась к излюбленному занятию — нервно крутить в руках салфетку. Ко всему прочему, она решила изорвать её в клочья, будто это могло помочь сгладить хоть как-то всю ту неприглядную правду, что она безжалостно вываливала на меня. — Может японцев ему стало мало, или мало платили… или Лёха давно мечтал с немцами поработать, не знаю. Помнишь, как я была удивлена, что он у тебя чуть ли не в первый месяц рвался с твоими родителями знакомится? Ну просто мечта, а не парень. Только вот вспомни, когда Юрий Вениаминович с немцами поругался и разорвал контракт, сопоставь даты… Я думаю, ты сама тогда не в курсе была всех этих событий с концерном, а вот Гордеев узнал. И понял, что ловить ему больше нечего.

— Это опять лишь твои домыслы? — глухо отзываюсь я, всё еще упрямо пытаясь не верить тому, что услышала.

— Я как-то у тебя в гостях пересеклась с твоим папой и решила спросить его мнение по поводу Лёшки. Юрий Вениаминович сказал, что Гордеев ему в целом понравился —