Сумасшедшая одержимость - Даниэль Лори

до моего горла, но осталась неподвижна и позволила ему трахать мой рот. Потому что я хотела, чтобы он пользовался мной так, как ему угодно. Потому что я хотела быть всем, что ему необходимо.

– Куда мне кончить, malyshka? – спросил он. – Тебе в рот?

Я моргнула в качестве согласия.

Его стон перерос в хриплый звук, когда он кончил мне в рот. Я сглотнула и облизнула губы. Кожа горела все сильнее под жаром его взгляда. Теперь я понимала, почему женщины падали на колени, не ожидая ничего взамен. Потому что, каким бы унизительным ни выглядело само действие, не было ощущения большей власти, чем довести такого мужчину до потери контроля.

– Takaya krasivaya, – выдохнул он, проводя большим пальцем по моей нижней губе.

Я хотела спросить его, что это значит, но остановила себя прежде, чем успел вырваться вопрос. Я не хотела знать. Я была уверена, что это будет нашей последней ночью, что стану еще одной «третьей», и знала, что эти два слова только усилят привязанность, которая росла во мне по отношению к нему.

Он натянул трусы и застегнул брюки. Я пискнула, когда он внезапно подхватил меня и посадил на столешницу. Внутри вспыхнула неожиданная тревога. Я уже однажды была голой в его квартире, и это неприятно для меня закончилось.

– Ты по телефону не договорил, – выдохнула я, пока он стаскивал с моих ног трусики.

– Ляг на спину и раздвинь ноги.

– Даже не поцелуешь меня? – похлопала я ресницами.

Мое сердце вспыхнуло, когда он подчинился. Он притянул меня рукой за затылок, прижался губами к моим, и мы сплелись языками. Глубокая пульсация забилась между моих ног, и я знала, что ослабить ее сможет только одна вещь. Я застонала, зарылась пальцами в его волосы и углубила поцелуй.

– Такая жадная, – пробормотал он мне в губы.

Его рука скользнула между моих ног. Когда он вошел в меня двумя пальцами, я застонала, запрокинув голову.

Его губы переместились на мою шею, и он издал стон.

– Ты такая мокрая.

Он ущипнул мою шею губами, словно злился на меня за это. Вынув пальцы, растер мои соки, а потом схватил за ноги, закинул их себе на плечи и прижался лицом между них.

Я откинулась на столешницу и закрыла глаза, доверившись удовольствию, превращавшему мою кровь в раскаленную лаву. Я дрожала и извивалась, пока он вылизывал и посасывал вокруг моего клитора, и так до тех пор, пока я не пришла в такое отчаяние, что уже была готова продать своего первого ребенка, только бы получить то, что мне было нужно. Я со стоном стукнулась головой о столешницу, издавая жадные, тщетные вздохи.

Он отстранился.

– Скажи, почему приняла на той вечеринке.

И теперь я знала, чего этот ублюдок добивался.

– Боже, как же я тебя ненавижу, – ахнула я.

Он не ответил, потому что снова принялся надо мной измываться.

– Мне звонил отец, – выпалила я. – Мне придется ехать домой в Чикаго на свадьбу кузины.

Слабая, слабая женщина.

– Когда?

– В субботу. – Я старалась не думать об этом так долго, как только могла, но этот день уже почти настал. И я знала, что если не явлюсь, то отец лично приедет, чтобы притащить меня туда, как и обещал.

Все, что мне потребовалось для сногсшибательного оргазма, это чтобы он наконец нашел мой клитор и втянул его в рот. Свет вспыхнул под моими веками, жар собрался в точке в моем животе, а потом взорвался. Я застонала, зарываясь пальцами в его волосы и наслаждаясь.

Он отстранился с потемневшими глазами и вытер рот тыльной стороной ладони.

Это движение было таким животным и горячим, что внутри меня вспыхнула новая волна похоти. Внезапно я захотела почувствовать его в себе так сильно, что не могла больше думать ни о чем другом. Я соскользнула с кухонного острова, провела рукой по эрекции и поцеловала его грудь сквозь рубашку.

Он слегка вздрогнул, сжал мои волосы в кулак и заставил посмотреть ему в глаза.

– Я не собираюсь трахать тебя. Мне некогда.

Я поникла.

Просто потому, что мне отказали в нем. Но была и более глубокая причина. Если я сейчас не покончу с ним, то уже никогда не найду другого мужчину, который был бы мне интересен.

Копаясь в своих чувствах, я забыла один важный факт. Кристиан был так проницателен, что мог бы читать мысли. И я была уверена, что мои он с легкостью прочитал на лице.

Он прищурился и потянулся за пиджаком, висящим на спинке барного стула.

– Слушаешь сплетни?

Я пожевала губу.

– Иногда сплетни сами находят тебя…

Он надел пиджак, очень небрежно, но почему-то пугающе.

– И ты им веришь?

Мой пульс дрогнул. Я ничего не сказала, потому что он мог понять все и без слов.

Он поправил манжеты, сосредоточенный на том, что делает, но что-то сжималось в нем, словно пружина.

Внутри меня все напряглось. Я попыталась шагнуть назад, но не успела, лишь испуганно ахнула, когда его рука схватила меня за горло. Я с детства привыкла ожидать от мужчин худшего, поэтому мое сердце бешено колотилось в груди в ожидании того, что он сделает дальше.

Я ожидала боли.

Ожидала настолько уверенно, что приятный шок потряс меня до глубины души, когда он притянул меня к себе и поцеловал. Сладко, с осторожным укусом.

Он прижался губами к моему уху, проведя пальцем по трепещущему пульсу на моей шее.

– Я сам скажу, когда с нас хватит, Джианна.

Он отпустил меня, и я проводила его взглядом до двери.

– В субботу я поеду с тобой.

Я даже не смогла запротестовать, потому что все еще дрожала в шоке от произошедшего.

– Выезжаем в девять, – сказал он мне.

И закрыл за собой дверь.

Глава двадцать третья

Кристиан

Я прищурился.

– Что на тебе надето?

Джианна посмотрела на свое скромное серое коктейльное платье и белые туфли на невысоком каблуке, безуспешно пытаясь поправить прядь волос, выбившуюся из французского пучка. Потом посмотрела мне в глаза и сказала:

– Разве не очевидно? Пытаюсь сделать из себя женщину, которую ты сможешь полюбить.

Понятия не имею почему, но сарказм в ее голосе безмерно раздражал.

– Нет.

Она вскинула бровь.

– Нет?

– Именно это я и сказал, Джианна. Иди надень что-нибудь другое.

Она возмущенно уставилась на меня, снова попытавшись убрать непослушную прядь. В этот момент я заметил, как дрожала ее рука. Она нервничала. Этот наряд и так не нравился мне с самого начала, но теперь я его абсолютно