Дыхание скандала - Элизабет Эссекс

Глаза Престон закрылись, дыхание сделалось прерывистым, соски напряглись. Она вслепую потянулась к нему, притягивая его рот к своим губам. Уилл подчинился и целовал ее медленно и легко, не позволяя ни ее, ни своему вниманию слишком отклоняться в сторону. Он хотел коснуться ее, почувствовать в своих ладонях теплый груз ее сладкой груди. Его ладони скользнули вокруг, обняв ее, и он был вознагражден ее блаженным вздохом у его губ.

Прервав поцелуй, Уилл отстранился, чтобы посмотреть на Престон. Он видел заигравшее на ее лице выражение изумленной радости, когда она ощутила первое прикосновение. Он мог усилить ее удовольствие и осторожно направил руки поверх холмов, наполнявших его ладони. Он касался легко, позволяя густому туману холодить ее кожу, чтобы Антигона могла чувствовать впечатляющую разницу между холодным воздухом и жаром его мозолистых ладоней.

Он почувствовал, как она задрожала от новых ощущений. Рот открылся от изумления, голова запрокинулась, искушая нежной шелковистой кожей шеи. Соски потемнели от холода и твердо поднимались над бледной кожей. Уиллу до боли хотелось взять их в рот и посасывать, пока Антигона не закричит от наслаждения.

Легко лаская руками ее грудь, Уилл наклонился в поцелуе. Престон с готовностью подставила ему рот, но внимание ее уже отвлеклось.

По булыжникам загремел экипаж, торопясь к каретному сараю, чтобы укрыть от дождя и лошадь, и человека.

Что давно следовало сделать и им.

— Идем. — Уилл запахнул полы ее редингота и, повернув ее в кольце своих рук, теснее прижал к себе. — Нужно найти сухое место, чтобы поговорить. Почему бы не…

— Нет. — Антигона целеустремленно рвалась к удовольствию, прижимая Уилла назад, в темноту, к стене. — Моя очередь, — шепнула она с неудержимым голодом, когда ее руки занялись пуговицами его пальто.

Престон возилась с его одеждой, распахивая сюртук, жилет, рубашку с живостью, которая говорила скорее о ее любопытстве, чем об опыте. Но Уилл позволял ей это, разрешая раздвигать слои одежды, пока ее руки наконец не коснулись его кожи.

Престон заколебалась только на миг, и ее пальцы легли на его грудь. Она провела рукой по рельефным мускулам, глаза распахнулись и потемнели, когда пальцы заскользили по его загорелой коже. Уилл чувствовал, как от этой сладкой пытки сжимается, стискивая легкие, его тело, когда ее проворные пальцы играли завитками волос на его груди, когда ее ловкие руки дразнили плоские соски, повторяя его легкие ласки.

Уилл опустил веки, смакуя ощущение ее рук на своем теле и усиливая эротическое удовольствие от своей наготы под ее взглядом. Слушая довольные вздохи, эти вестники явного наслаждения, которое Престон получала, лаская его, он стоял неподвижно, пока ему не сделалось больно. Пока голодное, болезненное желание не овладело им снова.

Он отступил от нее только на миг, показавшийся ей таким долгим, что она нахмурилась и посмотрела на него с неудовольствием, а потом он шире распахнул полы одежды. И только когда ее глаза потеплели, когда она уставилась на его тело, он потянулся и распахнул ее одежду, открывая ее наготу своему взгляду.

Потом медленно, очень медленно Уилл потянул Антигону к себе, пока их нагая плоть не соприкоснулась. Не отрывая взгляда от глаз Престон, он легко шевельнулся, задевая своим грубым телом ее прохладную чувствительную кожу. Ее глаза широко распахнулись и потемнели от удовольствия, потом Антигона медленно опустила веки, сосредоточившись, отдаваясь блаженству интимного объятия, в котором слились их тела. А потом она начала улыбаться.

Такое впечатление, что над ним поднималось солнце. Улыбка разливалась по ее лицу, как утренний свет, в темноте блеснули белые зубы. И ямочки. На щеках заиграли ямочки, когда Антигона подняла лицо к ночному небу и засмеялась, задыхаясь от настоящего блаженства полноты жизни. Смеялась до тех пор, пока холодный дождь, падавший на ее лицо, не заставил ее спрятаться в его объятиях.

Пока они стояли так, скованные мучительным блаженством поцелуя, ночь становилась все хуже. Дождь струйками тек по спине Уилла, запустил ледяные пальцы в его волосы, выстуживал сквозь одежду. Уилл притянул Престон ближе, запахнул полы ее одежды и начал застегивать пуговицы.

— Престон, знаешь, о чем я думаю? Ночь, чертовский холод. Что мне с тобой делать? — Он улыбнулся вопреки себе.

— Да снова поцеловать меня, конечно.

Уилл не мог сопротивляться такой просьбе, слетевшей с таких искушающих губ. Он мягко наклонил ее подбородок, чувствуя, что жар мгновенно возвращается. И только тогда сообразил, что вот-вот зайдет слишком далеко, когда подумал отвести Престон в конюшню и взять на первой подходящей куче сена. Погубить девушку под крышей конюшни, это уж выходит за все рамки. Ему нужно восстановить контроль над собой и привести в разум Престон, пока их действия не стали необратимыми.

— Прес, — сказал он и нежно поцеловал ее в висок. — Нам нужно остановиться. Мне нужно подумать. — Словно он способен мыслить рационально.

— Почему? — Она была само искушение, сладкое и беспокойное.

— Мне не хочется это говорить, но думаю, мы можем зайти в опасные воды.

— Меня это не волнует, — ответствовала она с пылкой настойчивостью. — Меня ничто не волнует, кроме этого. — Она приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его рту.

Уилл не мог слиться с ней. Иначе он потеряет себя. Он отстранил ее.

— Нам нужно подумать, — повторил он. — Поговорить. Я пришел сюда поговорить с тобой. Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Я знаю, что ты собираешься сказать, Уилл…

— Ты не можешь этого знать.

По крайней мере он на это надеялся. Одному Богу известно, что нужно делать, если она уже все знает и все-таки собирается сохранить помолвку с этим негодяем.

Нет. Она не такая. Она решительная, прямая и очень, очень чистая в том, что хорошо, а что плохо. Разве не так?

Но она же по ночам выбиралась из дома и болталась по округе в провинции и теперь в Лондоне — Господи, о чем она думает? — не задумываясь о возникавших почти повсюду драках. Возможно, Олдридж выбрал ее, потому что она столь же морально гибкая, как он.

— Прес, мне нужно поговорить с тобой о лорде Олдридже. Он не хочет тебя.

— Я знаю. — Казалось, это признание пошатнуло ее настойчивость. Антигона отошла и привалилась спиной к стене. — Он сам мне это сказал. Я заставила его признать это. Хотя это пошло мне на пользу. — Престон повернула к нему прямой взгляд своих голубых глаз. — Вот почему я хочу быть с тобой. Вот почему я сейчас здесь. Я хочу отдать себя тебе.

Ее заявление прозвучало для Уилла сигналом тревоги. Оно расхолодило его прежде энергичную страсть. Остановило и остудило. Заставило насторожиться.

— Подожди минуту, Прес…

— Чего ждать, Уилл? Пока другие найдут свое счастье? Пока Касси и твой брат придут к согласию? Пока ты уйдешь в море? Все, что у нас есть, это сейчас. Зачем нам терять это понапрасну? — Антигона обняла его за талию и прижалась к нему полунагим телом. — Пожалуйста.