Дыхание скандала - Элизабет Эссекс

А виконт Джеффри пока не спешил. И она пока оставалась помолвленной с лордом Олдриджем.

Только один лучик счастья освещал ее мрак — сознание того, что ее сестра безоговорочно счастлива. Хотя виконт Джеффри еще не сделал брачного предложения, он быстро приехал в Лондон и был крайне внимателен к Кассандре. Он по два раза танцевал с ней на каждом балу, порой доходило и до шести танцев за одну ночь, если доводилось бывать на нескольких мероприятиях.

Лорд Олдридж танцевал с Антигоной только ради формальности и, исполнив свой долг, исчезал в карточной комнате. Его небрежение вызывало у нее желание последовать за ним и потрясти его, обыграв лордов с той же легкостью, что и лакеев. В карточной игре подсчеты вести легче, чем при игре в кости. Олдридж быстро придет в разум, если она всех обчистит до нитки.

Но Антигона старалась быть хорошей, вести себя как подобает и думать о Касси. По крайней мере, пока его милость виконт не решился сделать важный шаг.

Помогай ему Бог, если он этого не сделает, мрачно думала Антигона. Она самолично из него дух вышибет. А потом научит Кассандру, как пристрелить его. Это принесет удовлетворение, хотя дело немного грязное.

— Мой танец, мисс Антигона, — прервал ее приятные фантазии лорд Олдридж. Он поднял ее с места, где она сидела, молчаливая и незаметная, позади матери и леди Баррингтон, играя назначенную ей роль шифра в дорогой костюмированной шараде.

Антигона встала, но не взяла его руку. Она щадила себя как могла. Хоть ей и приходится сносить общество лорда Олдриджа, она не станет терпеть его властное собственническое прикосновение. Это немного помогало ей сдерживать не подобающие леди порывы.

Шествуя рядом с ним размеренным изящным шагом, она пыталась представить, что закутывает себя в шерстяной кокон, что ткань ярд за ярдом обвивается вокруг нее густыми тучами, отделяя от остального мира. Люди могут смотреть, но они ее не увидят. Они могут говорить, но она их не услышит. Она будет танцевать сама с собой, плывя над полом и оставляя невидимые лужицы презрения.

Она пыталась распространить свою отстраненность на лорда Олдриджа.

— Милорд, у меня нет настроения танцевать.

Лорд Олдридж остановился и было повернулся.

— Тогда я провожу вас к вашей матери.

— Нет. Почему бы нам не пройтись. — Антигона произнесла это как утверждение, а не как вопрос. Просто для забавы. Любое маленькое развлечение поможет ей пережить этот вечер. Все что угодно, лишь бы подстегнуть медленно тянувшееся время.

— Хотите подкрепиться? — вежливо, если не с энтузиазмом, спросил его милость.

— Нет, спасибо. Это меня не волнует. Что меня в этот вечер волнует, так это желание понять, почему вы хотите жениться на мне. — Если все это затеяно из-за Резвушки, ради плана получить от кобылы племенное потомство, Антигона хотела услышать это от него самого. — Ради какой-то лошади вы угодили в большую неприятность.

Лорд Олдридж сбился с шага лишь на миг. Когда он заговорил, его голос был полон обычной тщательной обдуманности:

— Потому что я выбрал вас.

Выбрал. Устроил. Вверг в большие неприятности.

— Позвольте мне перефразировать. Почему вы выбрали меня? Почему меня, а не Кассандру? Она очень красива и достаточно благовоспитана, чтобы стать леди Олдридж. Она не стала бы смущать вас охотой наравне с джентльменами и драками на балах, что — я считаю необходимым сообщить это вам — скоро случится. Эта пытка уже превосходит все, что я могу вынести.

Он игнорировал ее провокацию и взглянул туда, где Кассандра внимательно слушала виконта Джеффри. Обычно при взгляде на ее сестру глаза джентльменов теплели и становились томными. Но выражение лица лорда Олдриджа не изменилось. Он не выказал ни малейшего признания ее невероятной красоты.

Его милость не раскрывает карты. Антигоне надлежит это помнить, если она просчитывает ходы.

— Ваша сестра… не в моем вкусе.

— А я в вашем? — обожгла его широкой улыбкой Антигона. — Простите мне мое наблюдение, но я вам даже не нравлюсь.

На этот раз лорд Олдридж не просто споткнулся. Он остановился. А она пошла дальше. И чтобы догнать ее, ему пришлось шагать проворнее, что не так легко для человека его возраста.

— Я не испытываю к вам неприязни. — Его слова отдавали заученным правдоподобием.

— Вряд ли это повод для брака. — Антигона продолжала неспешно прогуливаться, словно они обсуждали погоду, а не всю ее оставшуюся жизнь. — Вы должны подумать об этом. Вы должны понимать, что я буду присутствовать в вашей жизни каждый день. Всегда, за завтраком и обедом, ежедневно, до вашей смерти. И думаю, честнее предупредить вас, что я не из тех женщин, которыми можно управлять.

— Всеми можно управлять. — От быстроты ответа и уверенности, с которой он был высказан, Антигону охватила тревожная дрожь. — Все можно купить.

Но теперь она не может струсить.

— Однако какой ценой, сэр? Не слишком ли дорого? Всегда управлять мной и моей склонностью к несчастным случаям? Что это даст для вашего душевного покоя?

Ее блаженная откровенность начала действовать на лорда Олдриджа. Когда он повернулся, Антигона заметила неодобрение в напряженных линиях вокруг его рта.

— Вы не должны думать, что мы будем постоянно мозолить друг другу глаза, Антигона. У меня к вам только одно главное требование. Я хочу иметь наследника.

— Для наследника требуется определенная близость, милорд. И я не думаю, что достаточно нравлюсь вам для такой близости.

Его занудная милость не посмеялся над ее выводом, но и не заговорил о сути дела.

— Так вот в чем дело? Тщеславие? Глупое ребяческое желание принимать ухаживания и слушать ложь о любви, как сейчас модно?

— Нет. Я не имею никакого желания слушать ложь.

— Тогда вот вам правда. Все, что мне требуется от вас, это наследник. И сдержанность. Учитывая вашу натуру, я ожидаю, что вы предпочтете тихо жить в провинции. Вы можете делать это, где пожелаете. Как только у меня будет наследник, я вас не потревожу. Вы на вид сильная и здоровая девушка. Как только вы дадите мне наследника, мы будем жить отдельно. Нам не нужно будет друг другу нравиться. — Лорд Олдридж произнес последнее слово с явным презрением. — Нам нужно делать только то, что требуется.

Этот холодный расчет странно успокаивал. И глубоко тревожил. Потому что Антигона почти могла вообразить такую жизнь. Она была почти способна переварить идею иметь собственный дом, где пожелает. А что касается сдержанности…

— Простите меня, но я не хочу недопонимания. Что вы имели в виду под сдержанностью.

— Я не юноша, Антигона. Вполне вероятно, что вы станете вдовой в цветущем возрасте. А до тех пор, как только вы обеспечите меня наследником, если вы сумеете сохранять втайне свои связи и не смущать меня или себя бастардами, я не вижу причин вмешиваться.