За пригоршню чар - Ким Харрисон

— Беги! — провыла я, бросаясь ей наперерез. Оназабуксовала лапами по земле, чтобы в меня не врезаться, но я успела ее два разатяпнуть. Кто мельче — тот шустрее, теперь она это знает. Оглянуться на Дженксая не решалась, но по взгляду Пэм, проводившему что-то за моей спиной, решила,что он смылся. До него теперь никому дела не было. Во мне зрела решимость.Теперь Дженкс был моим авангардом, а я прикрывала ему спину. Эта волчица меняне обойдет.

Пэм разочарованно помялась с ноги на ногу. Наверное, пытаясьпредупредить своих, она подняла морду и завыла — вервольфы завыли тоже, думали,видно, она меня пугает. Волчий вой они имитировали здорово.

— Ни фига у тебя не выйдет! — пролаяла я, наглоподняла голову и завыла тоже, стараясь ее переорать. Я живу! И буду жить!

Пэм от удивления заткнулась, и мой голос взлетел над всеми,высокий, звенящий вызовом звук был самым волчьим из всех. Неподалеку раздалсяответный вой. Арета.

Толпа вдруг затихла, лица вытянулись — у кого отнепонимания, у кого от испуга. Пару секунд звучали только наши с Аретой голоса,а потом замолкли одновременно.

Пэм поразило, что мне ответил волк. Она так и застыла — сповисшим хвостом, окровавленным глазом и задней лапой на весу. У меня болеловсе — спина, загривок, ляжки. От раздувшегося уха пахло кровью. А это она когдауспела?

Но Дженкс меня ждет. Зарычав, я подобралась и прыгнула.

Пэм упала на спину, цапнув меня за шею — я пыталась еепереднюю лапу достать. Я отпрыгнула; ухо жгло — еще балл ей на счет. Яперекатилась, она бросилась ко мне, и я, взметнувшись на ноги, встретила еетявканье зубастым оскалом.

Она прыгнула в ту же секунду, я уклонилась. Толпа теперьсмотрела молча, затаив дыхание. Кому-то из нас придется умереть, а Дженкс мнеуже не поможет.

Я вцепилась ей в шею, но зубы соскользнули, она отпрыгнула,успев схватить меня за переднюю ногу. Адреналин плеснул в голову — у меняполсекунды максимум, а потом быть мне без лапы. Я бросилась наземь и в сторону.Зубы сомкнулись на подушечке лапы, я взвизгнула, выцарапалась, отпрыгнула.Тяжело дыша, мы смотрели друг на друга. Круг вервольфов распался на кучкивстревоженных людей; никто не заметил, что Дженкс ушел. Пэм приготовилась прыгнуть,и я очувствовала злость: нет у меня времени с ней возиться!

Но она медлила, вот вообще остановилась, глаза уставились всторону озера, мне за спину. У меня по коже мурашки побежали, шерсть всталадыбом, но я не обернулась. Не пришлось. В глазах у Пэм вспыхнула тревога, когдаона проследила мой взгляд ей за спину, на край парковки, где между группкамилюдей мелькал второй волк. Все громче звучал испуганный шепот, все большепальцев показывало на волков, руки прикрывали изумленные рты. Привыкшая к запахувервольфов Арета отважилась войти в лагерь на шум нашей с Пэм драки.

Насторожив уши, волчица уверенно прошла через стоянку подтень деревьев. Немного округлившееся брюхо свидетельствовало о беременности, ия забеспокоилась. Мы с Пэм дрались за главенство на ее острове, ее стаяокружила место драки, не обращая внимания ни на что вокруг. Черт.

Только не беги, Пэм, — подумала я, видя испуг своейпротивницы. При всей ее вервольфовости, она все равно была человек. Она быларанена и окружена стаей дикой альфы. А пахла она вервольфом, а не волком.

— Пэм! — гавкнула я, видя, что она начинаетпятиться. — Нет!

Но она побежала. Помчалась, думая, что они на меня бросятся,если она укроется в безопасности лагеря. Как это шутят? Не надо бежать быстрее волка— надо бежать быстрее тех, кто бежит с тобой рядом.

Вздрогнув, я зарылась в землю ногами, чтобы не последоватьее примеру, когда три серые тени мелькнули мимо меня. Толпа ударилась в панику,превратилась в орущий бардак.

Кто-то выстрелил в воздух, и я метнулась в сторону, взрываяземлю когтями- Сердце колотилось как бешеное.

Но глаза не отрывались от четырех волков, петляющих междустолами для пикника и стволами деревьев. Пэм в ужасе промчалась мимоспасительных стен прямо в лес, и мгновение спустя волки скрылись из виду. Визгболи перекрыл испуганный шум. Уолтер заорал: «Всем молчать!», и в наступившейтишине отчетливо слышны стали рычание и лай. А потом страшное молчание.

Побелевший Уолтер махнул рукой, и кучка людей с оружиемнаизготовку побежала по его команде в лес. Мне стало худо. Это не моя вина.

Женский испуганный возглас заставил меня повернуться. Сердцезаколотилось, а коленки затряслись. На поляну бесшумно вышла Арета, словнолюдей и не было вокруг. Прядая ушами, она остановилась в добрых пяти метрах отменя. Шерсть у нее была цвета серебристой древесной коры. Я смотрела на нееволчьими глазами, видела красоту и изящество — и полную чуждость. Внешне я былаволком, а внутри — нет, и обе мы это знали.

Я шагнула и снова замерла: она подняла морду и издала жуткийнегромкий вой. Ей ответили три голоса издалека. Она проверяла, кто победил. Пожилам побежал адреналин. Арета опустила голову, желтые глаза глянули на меняеще раз, а потом она повернулась и ушла, удовлетворенная.

Шумевший в кронах ветер спустился ниже, ворошил мех на моейободранной и покусанной спине. Что это было, черт возьми?

Хрустнула ветка, я вскинулась, как испуганная лошадь, сердцезаколотилось. Вышел альфа городских бандитов, бледный, но с решимостью на лице;его стая собралась у него за спиной.

— Я не виновата! — пролаяла я, зная, что он непоймет.

Истощенное бримстоном лицо вервольфа выражало благоговейныйужас, глаза перебегали с меня на лес, где скрылась Арета. Он носил татуировкимножества стай, и казался фубым и диковатым, но щеки у него были выбриты так жегладко, как у Дженкса. Нагнувшись, он подобрал клок рыжей шерсти, которыйвыдрала у меня Пэм, с таким видом, будто это реликвия.

— Волчица… — сказал он Уолтеру, блуждающий взглядподсказал мне, что он имеет в виду Арету. — Волчица решила, что Морганбудет жить, а твоя альфа умрет.

Оборотни в толпе начали переговариваться, голоса становилисьвсе злее по мере того, как шок проходи; тяжело дыша, я держала на весуповрежденную лапу и ждала, чувствуя, как убегают секунды. По телу пробежаладрожь, шерсть поднялась — что-то надвигалось.

Альфа гопников отбросил за спину рыжий чуб, словно принялрешение.

— По легендам, статуя раньше принадлежала красномуволку, — сказал он; его жена кивнула, соглашаясь. — Морган осталасьна поле боя, а твоя альфа сбежала. — Он показал на меня рукой. — Онапобедила. Отдай ей Спарагмоса. Любовь развяжет ему язык вернее, чем боль иунижение. Мне все равно, у кого будет статуя, если у меня будет к ней доступ.

— Ты предаешь союз! — воскликнул Уолтер.

Я сказал, что присоединюсь к тебе, потому что ты утверждал,что статуя у тебя, — возразил молодой, стискивая кулаки и звеня цепочками.Жена была на голову его выше, но он ни на каплю не казался от этого менееопасным. — А ее у тебя нет. Она у Спарагмоса, а Спарагмоса забираетМорган. Я разрываю клятву крови, я выбираю красную волчицу, как раньше выбралбелую. В любом случае, за тобой я не пойду.