За пригоршню чар - Ким Харрисон

— Тебе здесь делать нечего, Рэйч, — сказал Дженкссдавленным голосом, начиная перепиливать веревки. — Пригляди там снаружи.Я его вытащу.

Я вздрогнула, когда Ник закричал — он явно подумал, чтовернулись его мучители. Он опять и опять повторял мое имя.

Заткнись ты, долбодятел! — заорал Дженкс. — Я тебепомочь пытаюсь!

Это я виноват, — простонал Ник, наваливаясь на веревкигрудью. — Он ее забрал. А должен был меня… Я ее убил. Прости, Рэй-Рэй… Ятак виноват.

Потрясенная до глубины души, я попятилась прочь. Ему несказали, что я жива. Чувствуя тошноту, я поджала хвост и бросилась наружу,скользя когтями по плитке, споткнулась о тело в дверях и выкатилась во двор.Солнце ударило в глаза, ужас перешел в разгорающуюся злость. Такого ни однавещь в мире не стоит!

Где-то вдалеке орали сойки, слышался приближающийся шумдвигателя.

Дженкс! — заорала я.

Слышу! — ответил он.

С бьющимся пульсом я глянула на разбросанные по земле тела.Схватив за плечо ближайшего охранника, я потащила его в дом, не заботясь,прокушу я кожу или нет. По мне, так пусть бы вовсе сдох. Короткими рывками ядотащила его до середины коридора и вернулась за вторым. Дженкс появился вдверях, когда я перевалила второго через порог. Там я его и бросила: спинаразламывалась и челюсти болели.

— Умница, — сказал Дженкс.

Ник висел у него на плече, рука перекинута за шею. Самстоять на ногах он явно не мог, голова у него была опущена, ноги волочились поземле. Дыхание вырывалось болезненными вздохами, а на запястьях осталиськрасные следы от веревок. Он поднял голову: глаза у него затекли гноем.Медленно подняв руку, он попытался их протереть, заморгал. Его охватил приступкашля; схватившись за грудь свободной рукой, он задержал дыхание.

Идем, — поторопил Дженкс, и я оторвала взгляд от Ника.Меня опять затошнило и, топая лапами по двору, я задумалась, а куда мы,собственно, «идем»? Дорога была только одна, и по ней кто-то ехал. А тащиться сраненым через лес — наверняка поймают.

За дом! — скомандовал Дженкс, и я побежала за нимнеровной трусцой, чувствуя себя маленькой. Ник попытался идти, как только егомышцы хоть слегка восстановились. Дженкс спустил его на землю, прислонил ккрашеной стене. Здесь в тени было холодновато, Ник обхватил себя за коленки изастонал. Я припомнила наши амулеты от холода: остался только один, и то, еслине найдут наше снаряжение. Может, Ник с Дженксом смогут им делиться? Меня мехзащитит. А доплыть я в таком виде смогу?

— Сидите здесь, — сказал мне Дженкс, выпрямляясь —он сразу показался очень высоким. Он нахмурился: — Позаботься, чтоб он молчал.Я с ними разберусь, а потом мы отсюда уедем.

Я наступила лапой ему на кроссовку, умоляюще глядя в глаза.Мне не понравилось в одиночку драться, и не хотелось разлучаться опять. Вдвоеммы лучше справлялись.

— Я осторожненько, — сказал Дженкс, поворачиваясьна звук машины. — Если их слишком много, я тебе филином крикну. — Яподняла брови — на волчьей морде это должно было быть забавно — и онхмыкнул. — Ладно. Просто крикну.

Дождавшись моего кивка, он прокрался за дом, бесшумный вчерном трико и кроссовках. Я посмотрела на Ника. У него ничего на ногах небыло, бледные ступни выглядели уродливо. Ник, — подумала я, и ткнула егомордой.

Он пошевелился, протер глаза и прищурился.

— Ты слишком маленькая для вервольфа, а я думал, тывервольф. Собачка, хорошая собачка… — пробормотал он, запуская пальцы вмой густой волнистый мех. Он меня не узнал. Он и Дженкса не узнал,наверное. — Хорошая собачка, — повторил он. — Как тебя зовут,лапушка? И как ты на этот Богом проклятый остров угодила?

Мне стало трудно дышать от жалости и ненависти. На дневномсвету он выглядел кошмарно. Ник плотным никогда не был, но за неделю, которуюон здесь был, по словам Джакса, они из худого стал бестелесным. Длинные руки —как веточки, щеки впали. Скулы покрывала щетина, делая его похожим набездомного. От него несло потом, мочой и глубоко укоренившейся инфекцией.

Глядя на него, никто не догадался бы, насколько он умен ипроницателен. И не узнал бы, как легко он мог заставить меня смеяться, или какя его любила за то, что он принимал меня полностью, какая я есть — мне никогдане приходилось оправдываться. Не узнал бы человека, опасного тем, что общался сдемонами и готов был рискнуть чем угодно, чтобы стать умнее всех.

До тех пор, пока я нечаянно не сделала его своим фамилиаром,и он не рухнул в эпилептическом припадке, когда я протащила через него потокбезвременья. Я невольно зажмурилась, вспомнив три месяца собственных страданий,когда он избегал меня, боясь сказать, что всякий раз, когда я касаюсь линии, онзаново переживает тот жуткий момент — и дотянул до того, что не мог уже находитьсяв одном со мной городе.

Прости, Ник, — подумала я, кладя морду ему на плечо ижалея, что не могу обнять. Моя связь с ним как с фамилиаром теперь быларазорвана. Может, мы могли бы все вернуть… Но мудрый внутренний голосспрашивал: «А ты хочешь?».

Я подняла голову и насторожила уши на звук переключенияпередач останавливающейся машины. Прокравшись к краю здания, я выглянула из-заугла и увидела подъехавший джип. Ник попытался пойти за мной, я на негозарычала.

— Хорошая девочка, — сказал он, думая, что я наних рычу. — Стоять.

Я оскалила зубы, чувствуя, как раздражаюсь. Хорошая девочка?Стоять?

В машине было четверо с оружием, двое выпрыгнули, зовятюремщиков Ника. У меня сердце быстрей забилось, когда они вошли в дом. Мы сДженксом действовали без малейшего намека на план, если не считать планомДженксово «сидите здесь, я с ними разберусь». Фигня, а не план.

Переступая передними лапами, я подумывала, не предпринять личего, когда Дженкс спрыгнул с дерева прямо в джип. Два бешеных удара дубинкой —и оставшиеся в машине молча упали. Дженкс сдернул кепку с головы у одного, покатот падал. Водрузив ее себе на макушку, он ухмыльнулся и махнул нам невысовываться.

В доме закричали, и мы с Ником отпрянули за угол.

С замирающим сердцем я смотрела, как Дженкс вздернул зашиворот одного из оглушенных. Из дома выбежали визитеры, три раза громыхнулиружья, и из вервольфа, которого Дженкс держал перед собой, брызнула кровь.

Дженкс бросил тело и по-обезьяньи ловко вскарабкался надерево. Вниз полетели ветки и листья. Двое вервольфов заорали друг на друга,глупо забегали, целясь в кабину. Глупо — говорю я, потому что они совершеннозабыли, что Дженкс может быть не один.

— Девочка! — крикнул Ник, когда я бросилась напомощь.

Ну, спасибо, любовь моя, — подумала я, когда обавервольфа обернулись. Я помчалась на первого, единственной моей целью былосбить его с ног. У него глаза стали круглые. Рыча, гавкая и визжа, я прижалаего к земле, надеясь только, что его приятель не станет стрелять из боязниубить его вместо меня.