Счет за счастье - Владимир Григорьевич Колычев

— Что ты там мямлишь? У кого ты взял деньги? На что?

— Да это не важно!

— А то, что девчонку твою чуть на круг не пустили, тоже не важно?… А на нож тебя подняли, тоже не важно?… Или на нож важно?

— Да, скажи, я тоже хочу знать, — кивнула Ульяна, благодарно, но вместе с тем и с опаской глянув на Ерему.

— Это Аист все… Коля Аистов, он предложил деньги у ребят взять.

— У каких ребят?

— Ну они там на рынке торговали, ну и доллары меняли… Короче, при деньгах были.

— А вам деньги нужны были? — спросил Ерема.

— Да. Дело хотим открыть!

— Какое дело?

— Да возможность была… В общем, партию компьютеров купить.

— Купили?

— Купили.

— И что?

— Да там программа такая кривая, ничем не выпрямить. В общем, зависла партия, а эти на счетчик поставили. Мы всего тысячу долларов взяли, а они уже пятерку требуют.

— И Ульяну в придачу, да?

— Ульяну я им не отдам! — встрепенулся Кирилл.

— Чего?!.. Ты ее уже отдал!

— А почему ты у отца не попросил? — спросила Ульяна.

— Да как попросишь?… Мы же сами хотели, без него!

— Сами вы себя не похороните, — усмехнулся Ерема. — Так что давай к отцу! Он все организует. И гроб, и панихиду.

— Ну хватит вам! — Ульяна не сердилась, но глянула на него возмущенно.

— Это они его ножом пырнули? — А он посмотрел на нее спокойно, невозмутимо.

Попал Кирилл, конкретно попал. Жестко его на счетчик поставили, что называется, без шансов выкрутиться. Но можно, например, квартиру продать. Родительскую. Может, на это и расчет.

— Ну а как еще понять? — Кирилл беспомощно глянул на дверь.

— Что понять?

— Ну, они же сказали, что семь раз на нож можно. Шесть раз осталось.

— Ты даже не представляешь, на каких отморозков нарвался… Кто у тебя отец? Чем он с ними расплатиться может?

— Не надо впутывать в это дело отца! — вскинулся парень.

— Ты кому это говоришь, дятел? — повел бровью Ерема. — Я, что ли, на тебя наехал?

— Ну ты же тоже из этих!

— Из кого из этих?

— Из бандитов!

— Из каких бандитов? — глянув на Ульяну, спросил Ерема. — Ты что несешь?

— Ну а кто ты?

— Кто я… — хмыкнул Ерема, еще раз глянув на девушку.

Как будто она могла сказать, кем хочет его видеть. А ведь она может сказать. Сейчас в моде коммерсанты, желательно успешные.

— Бизнес у нас, торгуем мы.

— Чем?

— Да всем, на что спрос есть. Компьютеры сейчас в ходу, мобильники в моде… Ты вот мобильник можешь достать вполцены?

— Сейчас нет.

— А мы достаем, продаем… Купил мобилу, дальше что?

— Что?

— Обмыть это дело надо. А где бухла… коньяка хорошего взять? Мы и коньяк подвезем, только плати…

— А если мобильник отобрать хотят? — вдруг спросила Ульяна, внимательно глядя на Ерему. Не верила она ему, но, похоже, хотела верить.

— Кто хочет?

— Ну а кто сегодня приходил?

— Люди приходили. Судя по всему, серьезные. Хотя и отмороженные.

— А как сделать, чтобы они не приходили?

Ульяна смотрела на Ерему как на последнюю надежду, но вместе с тем она боялась его. Он ведь на самом деле из криминального мира, и она это понимала.

— Я же говорю, это очень серьезные люди, — сказал он, заставляя себя смотреть ей в глаза. — И нужен очень серьезный интерес, чтобы ввязаться против них.

— Какой интерес?

— Очень серьезный!

— А вы сможете помочь?

— А вам есть что предложить взамен?

— Ну, я не знаю, — замялась девушка.

А на щеках вспыхнул румянец. Она отвернулась, не в силах больше смотреть ему в глаза. Конечно же, она поняла, что ему от нее нужно. Всем мужикам от нее только это и нужно. Яйцебородый собирался поступить с ней грубо, по-скотски, а Ерема чем лучше?… Но ведь он лучше! И будет с ней нежен и ласков. Как бы ей это объяснить?

— Я с отцом поговорю, — сказал Кирилл. — Все ему объясню!

— Он что-нибудь придумает! — подалась к нему Ульяна.

— А других вариантов я не вижу! — парень с укором глянул на Ерему, как будто тот пообещал помочь, но не смог этого сделать.

А никто и не собирался ему помогать. С какой это радости?… Это за Ульяну Ерема вписался, не раздумывая. Ради нее он бы и на Сильвестра замахнулся. А Кирилл ему и даром не нужен.

— А у отца есть деньги?

— Он что-нибудь придумает!

— А успеет? На Ульяну беспредел глаз положил.

— Какой беспредел?

— А такой… Не вернется она живой!

— Куда не вернусь? — сошла с лица девушка.

— Откуда!.. Ты где живешь?

— В Хамовниках. А что?

— Кто за тобой может приехать? — кивнув, спросил Ерема.

Знал он, где находятся Хамовники, центр Москвы, красивые дома, хотелось бы купить там квартиру, на которую пока никак не удавалось заработать.

— Кто может за мной приехать?

— Отец, брат… Может, друзья?

— Брат у меня маленький, а друзья… Друзья у Кирилла!

— Звони друзьям, пусть подъезжают, Ульяну нужно забрать… Если стволы есть, пусть берут!

— Какие стволы? Откуда у нас стволы?

— Вы что, серьезно?

Краска схлынула с щек, девушка смотрела на Ерему бледная как смерть. А он и не думал ее запугивать. Яйцебородый может спасовать перед силой, но вряд ли Шишман возьмет с него обещание не трогать Ульяну. Зачем ему? А яйцебородый, если задался целью, может вернуться за ней. Возможно, ее уже поджидают в машине.

— Очень!

Чтобы не прослыть пустозвоном, Ерема просто обязан был чем-то подтвердить свои слова. Поэтому он поднялся с койки, открыл шкаф, где висела его одежда. Пацаны постарались, отдали девчонкам его окровавленные джинсы, те отстирали их, отгладили. Футболку чистую привезли, ветровку, туфли — это чтобы Ерема поскорее возвращался. Одежду полагалось хранить в кладовке, но для Еремы сделали исключение. Медперсонал только рад будет, если он исчезнет из больницы. А он исчезнет. И, возможно, навсегда. Может, сегодня последний день его жизни. Если так, он с удовольствием умрет, защищая девушку своей мечты.

Глава 3

Рана заживала, не гноилась, но шов еще слабый, садиться нежелательно, можно только лежать или стоять. Даже ходить лучше, чем сидеть. Но ходить осторожно.

— Вы сумасшедший! — в который уже раз сказала Ульяна, но под руку Ерему взяла в первый раз.

Они спускались по ступенькам больничного крыльца. Он не таился, ни от кого не прятался, может, потому никто и не заметил, как он выходил из палаты, шел через коридор, спускался на лифте. И Кирилл никому ничего не сказал, хотя жутко ревновал. Как будто Ерема уводил у него