Седьмой гном - Маша Ловыгина

— Нормально, — кивнула соседка. — Очень даже хорошо! В сентябре еще тепло, и фрукты есть. Светка у меня январская, так все на руках приходилось таскать или такси вызывать. В санки не пихнешь, чтобы до поликлиники добраться, и снега по колено вечно. А в сентябре на коляске самое оно. Выгуливать станешь — быстрее окрепнет и болеть не будет.

— Да, — согласилась Сима, подумав, что коляски-то у нее и нет.

Словно прочитав что-то по ее растерянному взгляду, Валечка Андреевна всплеснула руками:

— Слушай, а ведь хорошо, что я тебя встретила! Ты вообще где пропадала? Когда же мы последний раз виделись? Неужели…

— Да, — снова кивнула Сима и закусила губу, подумав о бабушке. — Я в институт ездила, у меня экзамены и зачеты были. Там в общежитии жила, — объяснила она, нервно сжимая пальцы и умолачивая о том, как тяжело ей было находиться одной в квартире. — Но теперь академ придется оформлять, наверное.

Соседка приподняла руку, указывая на ее живот, но потом медленно опустила.

— И оформишь. Я к чему веду — у меня вещи остались. Целый мешок! Отдать некому. Хотела в церковь снести, или, может, в соцслужбу. А теперь думаю, зачем? У меня там и для мальчика, и для девочки, со старшего много чего осталось. А младенцу все равно — лишь бы мягонькое да чистое. Ты кого ждешь-то?

— Мальчика, — взволнованно выдохнула Серафима.

— Пацан? Круто! — рассмеялась соседка. — Хороших мужиков надо больше рожать и воспитывать, а то кругом одни гов… — она прикусила губу и покосилась на двери собственной квартиры. — Может, хоть наши парни нормальными вырастут, как думаешь?

Сима в недоумении пожала плечами.

— Короче, я тебе занесу, а ты посмотри на вещи. Возьми, что нужно, ладно?

— Спасибо, Валентина Андреевна.

— Да ну… Какая я Андреевна… Можно просто Валечка…

— Спасибо огромное, Валечка Андреевна! А я вам шаль свяжу, хотите?

— Шаль? — удивилась соседка. — Шаль… С кисточками, да?

— Можно с кисточками! Я узоров много знаю, меня бабушка научила.

— Может, ты моей Светке лучше носки свяжешь? На ночь хорошо ребенку. Распахнется, а ножки в тепле.

— Конечно! Носки я быстро свяжу. И клубочки у меня разноцветные, шерстяные. Мы с бабулей много вязали… — на глаза Симы навернулись слезы, но она улыбнулась своим воспоминаниям…

Когда Серафиме было хорошо, а особенно, когда плохо, она брала в руки спицы. В ее сумке всегда лежал какой-нибудь клубок. Если тот заканчивался, она брала следующий и вязала, вязала, вязала…

"Что ты с ума сходишь? — говорила бабушка. — Иди, пальцы поколи. Сразу станет легче"

Со временем пальцы привыкли, как и душа привыкла успокаиваться под звонкое постукивание спиц. Бабушки уже нет, а ее голос до сих пор отзывается в голове у Симы: "Все наладится, не грусти. А когда станет лучше, у тебя уже и шарфик новый появился…"

— Ты ведь одна живешь? — осторожно спросила соседка.

Сима коротко кивнула.

— Тогда надо будет в соцслужбу сходить, — деловито заметила Валечка Андреевна. — Там коммуналку пересчитают и вообще, если ты ребенка одна будешь воспитывать… — она вздохнула. — Льготы положены.

— Мне не надо ничего… У меня деньги есть. Бабушка оставила…

— Насколько я знаю, фамилия твоей бабушки не Ротшильд была. Так что не ломайся и сходи. И за сад тебе положена будет скидка. Поняла? Как матери-одиночке.

Сима вздрогнула и приложила руку к животу — малыш дернулся, и сердце ее застучало быстрее.

— Соцслужба на то и рассчитана, чтобы помогать. Там и пожилые, и инвалиды, и другие категории…

— Я не инвалид, я работать могу.

— Эх, — покачала головой Валечка Андреевна, — работница… Ладно, придумаем что-нибудь. Пока твое дело питаться хорошо и не болеть. А там поглядим…

Сима родила в срок и потом следовала указаниям Валечки Андреевны. Брала заказы, пока сидела в декрете, через год перешла на заочное. А когда Илюша пошел в младшую группу к той самой Валечке, стала искать работу.

Сима мыкалась с одной работы на другую. Месяца два разносила почту, заменяя почтальоншу на время ее операции и больничного, потом какое-то время мыла полы в небольшом торговом центре. Илюшка начал болеть, и о чем-то более или менее серьезном Сима пока думать не могла. Хорошо хоть училась на бюджете, но те же поездки выходили в копеечку, да и сына на время сессии оставить было не с кем.

Она ломала голову над тем, как быть дальше, пока однажды ее не осенило — нужно просто перевестись в какое-нибудь учебное заведение в Добринске, а не мотаться в другой город, пусть он и в три раза больше их тихого провинциального захолустья. Да, когда-то именно она уговорила бабулю, что поедет поступать в педуниверситет, потому что ей очень хотелось простора и независимости.

У нее была хорошая группа. Появились подружки, с которыми она бегала в кино и клубы. Сима мало чем отличалась от девчонок первокурсниц. Да, несовременное имя — Серафима, но оно привлекало внимание и запоминалось. У нее были, медового оттенка, карие глаза и длинные волосы, которые Сима заплетала в толстую косу и сворачивала баранкой на затылке. Тонкая, невысокого роста — она чем-то неуловимо напоминала дореволюционных гимназисток в шитых бабулей блузках и плиссированных юбках.

Джинсы они прикупили под вздохи Ждановой-старшей, да не одни, а сразу три пары. В них, как уверяла Сима, будет удобнее всего ходить не только на пары, но еще в кафе и театр.

— Ну никогда мне этого не понять, — вздыхала Александра Николаевна. — Как же можно в одних штанах и в пир, и в мир, и в добрые люди?

— Современно же, ба, — смеялась Сима. — И модно. У нас все девочки так ходят.

— И девочки, и мальчики. Не женская это одежда, Симочка, — качала головой бабуля.

— Так я знаю — джинсы изначально шились для американских фермеров, — заявляла внучка, демонстрируя свои знания.

— Ну-ну, знаток, — усмехалась бывшая учительница. — А вот знаешь ли ты, что подобную ткань изготавливали еще во времена Средневековья в городе Ним. И шили из жесткой саржи не только брюки, но и паруса для кораблей.

— Вот видишь, ба! Большому кораблю большое плавание! — радовалась Сима. — Чем я хуже моряка или фермера? Осталось только решить, какого цвета взять… Синие или голубые?

— Бери и те, и эти… А синих давай две пары возьмем. Одни пусть на смену будут. Цвет плотный, хороший. С блузочкой, наверное, очень даже ничего будет…

— Спасибо, родная! — шептала Сима, прижимая к себе пакет с покупками. — Выучусь, пойду работать, и мы с тобой на море поедем! Для твоего сердца полезен морской воздух, а в нашем Добринске только заросшая речушка, в которой воды по пояс.

— Да, донюшка, обязательно поедем! Ты только учись, родная… И аккуратнее там. Ты ж у меня еще юная, глупая совсем…