Антропология общения и творчества - Андрей Юрьевич Панов

логос имеют началом экзистенциальный центр личности, который всегда направлен к другому, к общению, в котором дух реализуется через логос, и логос совершается в духе.

Троица человека составляет то, что обозначалось только "духом" в традиционной трихотомии духа, души и тела. Человеческая плоть есть только преломление человеческой глубинной троицы в конкретных условиях его тварного существования. Объективация падшего мира порождает тело и душу человека, то есть его плоть, какой мы её знаем в эмпирически. Это значит, что и в душе, и в теле человека отражается, является, объективируется, преломляется глубинная троица его личности. Душа знает своё сердце, свой логос (интеллект, рассудок) и свой дух (эмоциональную жизнь) — как явления психологического порядка. И тело имеет своё сердце, свой логос и свой дух — как источник единства организма, как его форму и как сам ток, материю его жизни.14

Множественность человека

Человек в творении — не одинок, Бог сотворил не только лишь одного человека по образу Своему. Человек сначала оказался как бы расщеплён на две части, две половины ещё до грехопадения. В мужском поле оказалось преобладающим начало логоса, в женском — начало духа, при этом в каждом остались оба начала. Это значит, что внутри каждого конкретного человека совершилась некоторая дисгармония, неполнота, возникла потребность в другом человеке, в восполнении своей неполноты. С одной стороны, это придало импульс человеку, вывело его из потенциально статичного и самодостаточного состояния. Тайна творения человека в мире — в некоей множественности людей. С другой стороны, жажда восстановления полноты могла повести человека в неправильную сторону, мимо Бога, только лишь к человеку. Так и получилось, и в этом смысл драмы библейского рассказа о грехопадении. Человек жаждет полноты и стремится к ней, но эту полноту он может обрести только в Боге и через Бога. Двойственность человека совершилась в его пути. Второй человек возник не изначально, и потребность в нём обнаружилась из опыта первичного общения Бога с первозданным человеком. Значит ли это, что первозданный человек не справлялся, оказался сам по себе несовершенен? Это великая тайна. Можно было бы предположить, что дело здесь тоже в сотворённости человека как Божьего образа. Человек возжаждал Бога, как Бог возжаждал человека. Но первозданный человек был только в начале своего пути, был только призван к возрастанию, не имел ещё своего собственного содержания, и потому большая пропасть разделяла ещё Бога и человека. Единство их ещё не могло быть вполне осуществимо. Человек тосковал от невозможности полноценно соединиться с Богом, войти с ним в полное и равноценное общение. Не пришло ещё время Боговоплощения. Поэтому Бог из любви и жалости послал человеку другого человека. Но не такого же, а иного, при этом всё-таки необычайно близкого и похожего. "Плоть от плоти", как часть самого же первозданного человека, но всё же принципиально иного, другого. Благодаря этому Бог смог говорить с человеком через другого человека. В человеческом общении стало возможно осуществление Богообщения. Сотворение женщины стало прообразом Боговоплощения.15

Сказанное о двух актуально и для неопределенного множества. Но это множество стало уже следствием грехопадения, объективации. Всё стало бесконечно множиться, и в этом была утрата субъектности. Личность первозданного человека потенциально включала себя весь Божий космос. Это огромный масштаб человеческой личности. Множественность людей есть уже иной, меньший масштаб каждой отдельной личности, хотя эта "масштабность" здесь и относительна, поскольку космос не только дан человеку Богом, но и в известном смысле творится самим человеком. Нельзя сказать, что вся множественность человечества — это есть объективированные части одной личности первочеловека. Каждый человек — монада, призванная стать личностью, ни чьей частью не являющейся. Но каждая отдельная личность уже не включает в себя всего Божьего космоса, и микрокосм каждой личности так или иначе ограничен. Вселенная, мир, космос складывается из множества личностных микрокосмов. Эти личностные микрокосмы на вершине своей не замкнуты, а взаимопроницаемы, взаимосообщаемы, являются как бы достоянием всех. Есть множество связей любви и общения, как и множество сообщающихся личностных миров, которые постоянно творятся, обновляются, расширяются.

Половое влечение — это объективированное преломление жажды полноты и единства, тоски по своему "другому", который восполнит само личное существование, и это влечение может и должно быть претворено в творческое общение, общность, единство личностей. Это общение и единство не простое, а сложное, в котором воплощается личная, уникальная, неповторимая свобода и любовь. Самое главное же в том, что взаимопроникновение и общение личностей становится полноценным потому, что совершилось Боговоплощение, что человек прошёл такой путь и так возрос, что стал с Богом наравне. Тоска Бога по человеку и человека по Богу исполняется, становится возможным соединение, единство, непосредственное общение. Бог здесь уже "всё во всём". Это открывает человеку возможность нового творчества. Человек становится творцом мира наравне с Богом. Непрестанно созидаются богочеловеческие, личностные миры, которые взаимопроникаемы и открыты, и Бог в них "всё во всём". Таков преображенный мир, Небесное Царство.

Любовь

Человек есть существо любящее. На самом простейшем уровне любовь есть внутренняя сила, выводящая из закрытости, замкнутости в себе. Монада раскрывается любовью. При этом любовь есть явление сложное и многоуровневое, или вернее было бы сказать, что любовью мы называем множество различных явлений. На биологическом уровне можно было бы сказать, что человек выходит из своей замкнутости, когда у него почему-то возникает нужда, потребность в чём-то внешнем для него для удовлетворения этой нужды и потребности. Человек выходит из своей замкнутости ради выживания, сохранения себя как биологического существа. На таком уровне мы едва ли можем назвать это любовью. На духовном уровне выхода из себя здесь как раз-таки не происходит, но внешний мир мыслится исключительно через призму собственной нужды, то есть объективированно. Объект же есть принципиально закрытое для меня, внутрь чего я войти не могу, объект есть монада “без окон и дверей”, и её сущность недоступна. Объект, сталкиваясь с другим объектом, не выходит из своей замкнутости. Человек всегда мыслит другой объект не как он есть, не как существующий, а как часть собственного внутреннего мира. Другими словами, для субъекта другой объект есть лишь феномен его собственного закрытого мира. Только так возможно взаимодействие между объектами. В этом есть парадокс, связанный с падшим миром: субъект становится объектом, мир сам в себе закрыт от человека, а человек закрыт от мира, но человек живёт в мире, взаимодействует с ним, а потому вынужден помещать внешний мир, а вернее, части этого мира, его феномены как