Имаго - Юрий Никитин

Он морщил аристократический нос, смотрел даже не спрезрением – с показным ужасом. Я смолчал. Трудно разговаривать с существом,которое зовет себя козлом, жену – рыбой, а на стене над письменным столом вовсю ширь стены календарь с дравидийским гороскопом. Эти дравиды, или друиды,оказывается, знали высшие тайны! Я, правда, не понимаю, чего ж тогда вымерли,если такие умные, но отец даже меня, помню, пытался определить в какие-тоскорпионы, уверяя, что этот скорпионизм даст мне руководство в жизни. Явозразил, что мне достаточно руководящей и направляющей руки товарища Зюганова,разговор набрал обороты, мы поссорились, неделю не разговаривали.

И вот это существо, поклоняющееся тотемам, стоящее однойногой в Средневековье, а другой… еще дальше во тьме, учит меня плясать вокругтотемного идола, плевать через левое плечо… на комп, наверное.

Великий Билл, да мы с отцом на этой почве сталкиваемся вотуже сотни, нет – тысячи лет. Может быть, даже с пещерных времен, когда яизобрел камень или колесо, а отец рьяно доказывал преимущество старых традицийволочения. Вообще-то и поход за отмену дискриминации начался едва ли не в те седыевремена. За равную оплату женщинам и мужчинам, за право на труд, за допускженщин к таким исключительно мужским работам, как учительство, печатанье напишмашинках, к работе на телеграфе, за отмену запрета на обучение женщин ввысших учебных заведениях. Предпоследним пал барьер раздельного обучениямальчиков и девочек, а вот теперь наконец-то отменили и раздельные туалеты.

Конечно, ретрограды всегда против, всегда новое проламываетдорогу с трудом, с боем. Математичку Гипатию забили насмерть, Софью Пригаршинскуюне допускали к работе в универе, так и сейчас старшее поколение пользуетсяобщими туалетами через силу. Многие терпят с переполненными кишечниками илиуходят домой раньше, а то и негласно договариваются заходить по очереди. Ксчастью, строгий антидискриминационный патруль проверяет такие учреждения,штрафует руководителей, если те медлят с принятием полного равноправия.

Кое-где пошли на хитрость, сняли буквы «М» и «Ж», дажеобъединили туалеты в одно помещение, но оставили фанерные перегородки междуунитазами. Этих администраторов сперва предупредили о нарушении закона, одискриминации, а по второму разу начали штрафовать. Кто противился, у тех притретьем нарушении отбирают лицензию.

На кухне прозвенел звоночек. Отец встрепенулся:

– Уха!

– Так ты ж уже сварил, – удивился я.

– Хорошую уху варят трижды, – сказал оннаставительно. – Так и называется – тройная уха.

Запахи стали гуще, я плавал в этих ароматных волнах, парил,вдыхал, все мое существо пропиталось этим вкусным паром, и когда сел за стол,готов был съесть кита. Или хотя бы акулу.

Отец разливал по тарелкам большой поварешкой, из кастрюли кпотолку быстро поднимаются пышные клубы, в которых можно было увидетьпышнобедрых и крупногрудых женщин или могучих джиннов. Я едва дождался, покатарелка с дразнящей медлительностью опустится на стол, придвинул ее ближе,наклонился над нею, почти навис, ложка зачерпнула…

– У-у-у-у…

– Ну что, – спросил отец участливо, – опятьпопался?

– Ну как ты можешь? – сказал я с упреком, едвадвигая обожженным языком. – Снова горячая?.. Не мог варить сразу холодной?

– Подуй, – посоветовал отец. Он выглядел донельзядовольным. – Только не разбрызгай по всему столу, как у тебя обычно…

С балкона хорошо видно, как на горизонте вспыхнули пожары.Это закатное солнце ударило огнем в окна домов далекого микрорайона. Междунашим районом и тем – немалый парк, если судить масштабами большого города, гдекаждый метр на счету. Есть крупный жилой квартал и ближе, но он сильно сбоку.Если вот так с балкона прямо, то впереди только парк, а сбоку на периферииглаза некое досадливое пятно, и только повернув голову, видишь это безобразие сзагаженными балконами, выставленным напоказ мокрым бельем на веревках,женщинами в халатах и с бигудями, что вытряхивают половички на головы соседейэтажом ниже…

Быстро темнело, вдоль улицы вспыхнул электрический свет. Яприсмотрелся, издали в сторону Центра района двигается огненный ручеек. Сталовидно, что идут люди с факелами в руках. Из параллельного переулка вышли такиеже, теперь видно, что это молодежь, в руках факелы. Слышны веселые вопли. Внизупод моим домом они слились, дальше течет настоящая река из огней, колышутсяволны, слышен приглушенный рокот прибоя… Зрелище сказочное, фантастическое,более яркое, чем когда на поверхности темной реки отражаются частые бликиполной луны. Здесь, на центральной улице, ручейки вливаются в огненную реку. Янедолго смотрел с балкона, не выдержал, сказал:

– Батя, ты как хошь, а я пойду посмотрю.

– Да на что там смотреть?

– Падкий я на зрелища, понимаешь?

– Не стыдно?

– Батя, теперь ничего не стыдно.

– Я вижу…

– Стыд отменен, – сообщил я. – Свобода ужедошла до… края!

– И что теперь?

– А теперь еще и за край, – сказал я. – Каклемминги.

– Эх ты, – укорил отец. – Ладно, беги,леммингуй… Я тут посуду помою, посмотрю новости да поеду, а то меня ужезаждались.

Я поспешно обулся, выскочил на площадку. Оба лифта ходятмежду этажами, гудят, я не один такой любопытный, наконец дверцы нехотя распахнулись,по дороге втиснулись еще четверо, все радостно возбужденные, на третьем этажелифт остановился, мы хором закричали, что здесь уже и так перегруз, а стретьего и пешком можно, вон пузы какие, зато похудеете…

Из домов выходил народ, а по проезжей части улицы текланескончаемая огненная река. Молодые ребята и девушки, одетые как на дискотеку,шли с факелами в руках, что-то весело выкрикивали, смеялись, дурачились. Стротуара им тоже весело кричали, махали руками. В воздухе стоял бодрящий запахдревесной смолы.

Факельное шествие двигалось в сторону Центра района.Большинство высыпавших на тротуар осталось на месте. Когда все пройдут, можновернуться к телевизорам, там сейчас сразу по трем каналам футбольные матчи, ещепо одному – бейсбол и соревнования по спитфлаю; я оглянулся на дом; к работе нележит душа, а заняться особенно нечем: сериалы по жвачнику смотреть – ненастолько еще опустился…

Похоже, пока раздумывал, рефлексы решили за меня, яобнаружил себя шагающим по тротуару параллельно факельной молодежи. Странно,совершенно нет машин, чья-то могучая волосатая рука сумела направитьавтомобильные потоки по другим улицам. Оглянувшись, увидел, что еще несколькочеловек идут по тротуару, не отдаляясь и не присоединяясь, любопытствуя… Нет,вот один мужчина сошел на проезжую часть, факельщики приветствовали веселымивоплями, сунули в руки целое полено, зажгли от соседних факелов. Ближайшаядевушка чмокнула в щеку, и вот он шагает, на одного в факельном шествии сталобольше.