Вино из одуванчиков - Рэй Брэдбери

Они поднялись на крыльцо и вошли в дом.

— Копи деньги, — посоветовал отец. — Месяцачерез полтора…

— Да ведь тогда лето кончится!

Погасили огонь. Том уснул, а Дуглас все смотрел на свои ноги— они белели под лунным светом, далеко, в конце кровати, свободные оттяжеленных башмаков: только теперь с них свалились эти гири — остатки зимы.

— Надо придумать, почему нужны новые. Надо что-топридумать.

Ну, во-первых, всякий знает, что на холмах, за городомполным-полно друзей — они распугивают коров, предсказывают перемену погоды, сутра до ночи жарятся на солнце, так что кожа лупится и они обдирают ееклочьями, словно листки календаря, и снова жарятся на солнце. Если хочешь ихпоймать, придется бегать быстрей всех белок и лисиц. А в городе полным-полноврагов, они злятся из-за жары и потому помнят все зимние споры и обиды. Ищидрузей, расшвыривай врагов! Вот девиз легких как пух волшебных туфель. Мирбежит слишком быстро? Хочешь его догнать? Хочешь всегда быть проворней всех?Тогда заведи себе волшебные туфли! Туфли, легкие как пух!

Дуглас встряхнул свою копилку — в ней чуть звякнуло. Онабыла почти пустая.

Если тебе что-нибудь нужно, добивайся сам, подумал он. Ночьюпостараемся найти ту заветную тропку…

Огни внизу, в городе, гасли один за другим. В окно дунулветер. Точно река течет — так бы пошел с нею…

Во сне он слышал, как в теплой густой траве бежит, бежит,бежит кролик.

Старый мистер Сэндерсон двигался по своей обувной лавке,точно по какому-то питомнику, где в конурках собраны со всего света собаки икошки всевозможных пород; и на ходу он ласково гладил своих любимцев. МистерСэндерсон погладил каждую пару башмаков и туфель, выставленных в витрине, иодни казались ему собаками, другие кошками; он касался их заботливой рукой —где поправит шнурки, где вытянет язычок. Потом остановился на самой серединековра, покрывавшего пол лавки, огляделся вокруг и с удовлетворением кивнул.

Вдалеке, нарастая, загремел гром.

Миг — и в дверях появился Дуглас Сполдинг. Он смущенноглядел вниз, на свои кожаные башмаки, точно они были такие тяжелые, что ихникак не оторвешь от асфальта. Он остановился в дверях — и гром тотчас умолк. Ивот, мучительно медленно, держа на ладони все свои сбережения и не решаясьподнять глаза, Дуглас шагнул из яркого полуденного света в лавку. Он осторожноразложил столбиками на прилавке медяки, монетки по десять и двадцать пятьцентов, словно шахматист, что ждет с тревогой — вознесет ли его следующий ход квершинам торжества или погрузит в бездну отчаянья.

— Все ясно без слов, — сказал мистер Сэндерсон.Дуглас замер.

— Во-первых, я знаю, что ты хочешь купить, —продолжал мистер Сэндерсон. — Во-вторых, я каждый день вижу тебя у моейвитрины. Ты думаешь, я ничего не замечаю? Ошибаешься. В-третьих, тебе нужны,называя их полным именем, «легкие, как пух, мягкие, как масло, прохладные, какмята» теннисные туфли. В-четвертых, у тебя не хватает денег, и тебе нуженкредит.

— Нет! — крикнул Дуглас, тяжело дыша, точно онбежал во сне всю ночь без отдыха. — Не надо мне кредита, я придумалкое-что получше, — выдохнул он наконец. — Сейчас я объясню, толькосперва, пожалуйста, скажите мне одну вещь, сэр, мистер Сэндерсон. Вы помните,когда вы сами в последний раз надевали такие туфли?

Старик помрачнел.

— Ну, лет десять назад или двадцать, может быть, дажетридцать… Почему это тебя интересует?

— Знаете что, мистер Сэндерсон, если по-честному, вамнадо и самому хоть примерить ваши теннисные туфли. Ведь вы их людям продаете?Вот и примерьте хоть на минутку, сами увидите, каковы они на ноге. Если долгочего-нибудь не пробовать, поневоле забудешь, как это бывает. Ведь хозяин табачнойлавочки курит, правда? И кондитер всегда, конечно, пробует свой товар. Вот я идумаю…

— Ты, верно, заметил, я тоже не босиком хожу, —сказал старик.

— Но не в теннисных туфлях, сэр! Как же вы их продаете,если не можете даже как следует их расхвалить? А как вам их расхваливать, есливы их толком и не знаете?

Дуглас говорил с таким жаром, что Сэндерсон даже попятился ив раздумье поскреб подбородок.

— Н-да-а, пожалуй…

— Мистер Сэндерсон, — сказал Дуглас, — вы мнепродайте одну вещь, а я тоже продам вам кое-что очень полезное.

— Но неужели для этой сделки необходимо, чтобы я наделпару теннисных туфель, дружок?

— Это было бы очень хорошо, сэр!

Старик вздохнул. Через минуту он уже сидел на стуле и,тяжело дыша, зашнуровывал на своих узких длинных ногах теннисные туфли. Туфликазались чужими и неуместными рядом с темными обшлагами его пиджака. Наконец онвстал.

— Ну, как вы себя в них чувствуете? — спросилмальчик.

— Как я себя чувствую? Отлично. — И он хотел сновасесть на стул.

— Нет, нет! — Дуглас умоляюще протянулруку. — Теперь, пожалуйста, покачайтесь немного с пяток на носки,попрыгайте, поскачите, что ли, а я вам все доскажу. Значит, так: я отдаю вамденьги, вы отдаете мне туфли. Я должен вам еще доллар. Но, как только я наденуэти туфли, мистер Сэндерсон, как только я их надену, знаете, что случится?

— Что же?

— Хлоп! Я разношу вашим покупателям на дом покупки,таскаю для вас всякие свертки, приношу вам кофе, убираю мусор, бегаю на почту,на телеграф, в библиотеку! Я буду летать взад и вперед, взад и вперед, десятьраз в минуту! Вот вы теперь сами чувствуете, какие эти туфли, сэр, самичувствуете, как быстро они будут меня носить! Ведь они на пружинах —чувствуете? Они сами бегут! Охватят ногу и уже не дают никакого покоя, имсовсем не нравится стоять на одном месте. Вот я и буду делать для вас все, чтовам не захочется делать самому, да знаете, как быстро! Вы сидите спокойно усебя в лавке, в холодке, а я буду носиться за вас по всему городу. Но ведь еслипо правде, это буду не я, это все туфли! Возьмут и помчатся по улицам какбешеные, раз-два — за угол, раз-два — обратно! Вот как!