Охота на бабочку - Аркадий Трифонов

— Эта бабочка — Поликсена, из семейства Парусников. Довольно редкий вид, вымирающий. Нам с тобой очень повезло, ее трудно отыскать, — услышала она голос за спиной.

— Правда? — Настя еще больше залюбовалась бабочкой. — Никогда не знала, что у бабочек есть имена… Она такая красивая. Можно, я ее возьму себе на память?

Она чувствовала за спиной его дыхание. Он осторожно положил руки ей на плечи. Она замерла, а сердце опять бешено заколотилось в груди. Наверное, сейчас все и произойдет. Ну и пусть, она этого сама хотела, только бы закончилось поскорей…

— Нет, — тихо произнес он за ее спиной. — Отпусти.

— Но почему? — удивилась Настя. — Вам что, жалко? Она ведь ничья…

Ни слова не говоря в ответ, парень осторожно взял у нее бабочку, чуть отодвинул в сторону стекло теплицы и выпустил на волю. Бабочка тут же исчезла, словно растаяла в лучах заходящего солнца.

— Но почему? — Настя отстранилась, повернулась к нему, капризно надула губки. — Вы всегда так… развлекаете своих гостей?

— Бабочки не созданы природой для развлечений, — сказал он серьезно. — Никто, в том числе и мы с тобой, не вправе ими владеть. Ты верно заметила — она ничья…

Настя хмыкнула и, может быть, впервые за все время их знакомства посмотрела на него открыто, без внутреннего трепета и волнения:

— Чудной вы какой-то. И говорите странные вещи. Объясните тогда.

Он немного помолчал, как бы раздумывая, стоит ли объяснять этой юной девушке такие серьезные вещи, потом все же заговорил:

— Я уже сказал… Эта бабочка принадлежит к очень редкому виду. Будет плохо, если она совсем исчезнет.

— Плохо — кому?

— Нам с тобой… Всем, кто сейчас живет на земле и будет жить после нас…

«Все-таки странный он какой-то, — разочарованно подумала Настя. — Вроде бы взрослый парень и я ему нравлюсь, а несет всякую чушь. Какие-то бабочки… Неужели он только ради этого меня сюда привел?» А вслух спросила:

— Какое значение имеет жизнь какой-то бабочки? И разве может ее исчезновение хоть что-то изменить в мире? Ее все равно кто-нибудь поймает, рано или поздно.

— Вполне может быть.

— Ну вот! Так зачем надо сохранять редкие виды? И почему, если она вымрет, то лично нам с вами станет хуже?

— Многие удивляются: зачем сохранять редкие виды? Они же редкие, их роль в природе не существенна. Но если умер один вид, потом второй, потом третий, в конце концов, наступает момент полного развала. Редкие виды — это как раз тот слой, который обеспечивает многократное дублирование экологических связей. Сохраняя редкие виды, мы обеспечиваем стабильность природных сообществ, а с ними и своего существования… Бабочки являются индикаторами, показателем благополучия сообщества. Если есть характерные для него виды бабочек, можно надеяться, что и мы тоже сохранимся…

Насте вдруг сделалось очень скучно. Она с трудом удержалась, чтобы не зевнуть.

— Понятно, — сказала она для приличия. — Спасибо. Благодаря вам я многое узнала о бабочках. А теперь мне пора. Было оч-чень интересно…

— Тебе и вправду пора? — спросил он, не двигаясь, впрочем, с места.

— Пора… Да и есть хочется. — Она сделала движение в сторону выхода.

— Тогда я тебя провожу, — согласился он, но вдруг спохватился: — Или вот что… я могу тебя накормить. У меня тут половина торта осталась. Хочешь?

Он нагнулся, достал из-под лавки коробку с тортом. Открыл, показал Насте.

Настя не кокетничала. Ей действительно очень хотелось есть. За весь день во рту она не держала ни крошки. Другое дело, что все это время она даже не вспомнила о еде, мысли ее были заняты иным. И еще ей было все-таки немножечко обидно, что он вот так, сразу, согласился ее отпустить. Она заглянула в коробку, откуда доносился заманчивый запах. Но виду не подала и сказала совсем как взрослая жеманная девица:

— Ой, знаем мы эти ваши торты, пирожные… И чем все это заканчивается…

— Ты что, ненормальная? — Парень покрутил пальцем у виска.

— Нет, просто я не такая, как все. И с первого раза вам со мной не обломится.

— Ух ты какая! — он засмеялся. — Тогда мне придется пригласить тебя еще раз.

— Попробуйте…

— Это ты давай, пробуй торт. Садись вот сюда… Правда, у меня и запить нечем, только пиво. Но пиво с тортом как-то не того, не катит. А во флигель лень бежать за чаем… Или все же сбегать, а ты подождешь?

— Не надо никуда бежать. Так даже лучше, вкуснее.

Они уселись рядом на топчан. Он на правах хозяина нарезал торт небольшими кусочками. Насте опять стало с ним интересно. Глядя на то, как парень ест торт, и сама уплетая за обе щеки, она вдруг почувствовала себя здесь легко и просто.

— А почему вас ваши друзья называют Ботаником? Я днем слышала.

— А вот из-за этого, — парень обвел рукой вокруг. — Мы здесь иногда собираемся, кто-то назвал один раз, вот и приклеилось.

— А настоящее имя есть?

— Есть, конечно. Можешь звать меня просто Макс.

— Ой, как интересно!.. Просто Макс!..

Настя как будто забыла о времени, о том, что за окном темнеет, а родители уже, наверное, обзвонились ее подругам и мама полезла в шкафчик за валерьянкой.

— Вы в каком институте учитесь?

— В сельскохозяйственном. На энтомолога.

— А, теперь понятно…

— Что тебе понятно?

— Про бабочек.

— Да, это верно. Но я хочу бросить институт и уехать отсюда.

Настя едва не поперхнулась, перестала жевать.

— Почему бросить и уехать?

— Да надоело все, скучно учиться стало. Хочу в Москву, там сейчас настоящая жизнь начинается. Кооперативы, частные предприятия. Есть где развернуться.

— Зачем так далеко? Здесь тоже можно свое дело открыть.

— Какое? Цветами на рынке торговать?.. Нет, это не для меня.

Настя помолчала, обдумывая только что услышанное, потом опять спросила:

— И как скоро вы?

— Что?

— Ну, уезжать собрались.

— Наверное, уже скоро. Вот сессию сдам и уеду, чтобы потом можно было в Москве восстановиться. Хотя бы на заочном… А ты не хочешь, чтобы я уезжал?

— Не знаю, — Настя отвела взгляд. — Я об этом не думала…

— Да ты ешь, чего вдруг застеснялась? Мне нравится смотреть, как ты ешь.

— А как я ем? Обыкновенно. Что тут может понравиться?

— Ну не скажи! У тебя это получается… очень сексуально…

После этих слов Настя опять залилась краской. Хорошо, что в оранжерее стало уже почти совсем темно и он не мог видеть ее лицо.