Что я натворила? - Аманда Проуз

Родни хранил молчание.

Кейт развернулась и уверенно зашагала к пирсу. Наташа была права; иногда выругаться отборными словами бывает совсем не лишним.

Кейт до сих пор трясло. Ее руки дрожали, а живот свело судорогой. Ей было физически неприятно от разговора с Родни. Она уже давно ни с кем не ругалась, и ощущение это почти забыла, поэтому сейчас так мучилась.

Перед тем как войти в кухню, женщина сделала глубокий вдох; она не хотела, чтобы кто-нибудь заметил ее состояние.

— Все в порядке, босс? — спросил Том, который стоял у раковины и мыл посуду.

— Да, Том, отлично.

Улыбка Кейт озарила ее лицо меньше чем на мгновение.

Том кивнул в сторону подоконника.

— Там тебе записку Таня оставила.

— Записку? Почему?

Том пожал плечами и поджал губы. А он-то откуда должен был это знать?

Кейт прочитала торопливо нацарапанный на листке текст и обхватила голову руками:

— О, черт!

— Может, чашка чая будет кстати? — предложил Том. Он вытер руки о кухонное полотенце и потянулся за чайником.

Кейт кивнула. И сказала:

— Она вернулась в Лондон.

— Насовсем?

— Нет, пишет, что «ненадолго», хотя что это означает, я не знаю. Какая же я дура, как я могла ее отпустить!

Кейт стукнула кулаком по столу. Ей было очень тяжело принять то, что она почти не может повлиять на жизнь тех, кто ей больше всего дорог. Доминик, Лидия, Таня…

— Она вернется, босс. Вряд ли у нее много поводов задержаться там, — сказал Том.

Кейт кивнула, отчаянно надеясь, что он прав, и направилась к двери. Надо пойти на пляж — собраться с мыслями.

Звук рожка отвлек Кейт от ее мрачных раздумий. Это Дженис. Наверное, Том ей сказал, что Кейт пошла сюда.

— Привет! Привет!

— Эй, ты типа мое место заняла!

Обе женщины рассмеялись над старой шуткой.

Кейт сделала жест в сторону своего пледа и улыбнулась.

— Я думаю, что это место ничье!

— Боже, Кейт! Я клянусь богом, в каждый мой визит я добираюсь до Пенмарина все дольше и дольше! — сказала Дженис и рухнула на песок, крепко обняв Кейт. — Ой, черт, я рубашку помяла!

— Ты выглядишь сногсшибательно.

Кейт действительно так думала. На Дженис красовалась свободного покроя льняная рубашка ярко-зеленого цвета со множеством пуговиц и вышивкой из бисера на вороте и манжетах, к которой она надела ярко-розовые короткие джинсы с похожей отделкой на талии. Дженис знала, как оттенить свое богатырское телосложение — более миниатюрная особа явно не осмелилась бы надеть такие яркие вещи.

— И ничего Пенмарин никуда не двигается — это просто твоя старая колымага плохо себя ведет. Я уже давно предлагаю тебе поменять твою развалюху на мой джип. Для длительных поездок он подойдет гораздо лучше, а твоя старушка прекрасно сгодится и для того, чтобы овощи из магазина возить.

— Т-ш-ш, а то она тебя услышит. Машины как люди, знаешь ли, и я бы никогда не продала свою Бесси. Она — мое первое значительное приобретение, и я ее люблю!

— Чем ты старше, Джен, тем сентиментальнее.

— Насчет определения «сентиментальный» я не была бы на твоем месте так уверена!

— Как детишки?

— Да, знаю, так все матери думают, но я лично уверена: у меня самые красивые дети во всем мире. Джаред начал ходить, хотя пока еще плохо стоит на ногах; а Элиза все время лопочет — не заткнешь.

— Должно быть, она вся в папу.

— Ха! Она милаха. Говорит, что хочет стать космонавтом. Я переспрашиваю, говорю, наверное, девочкой-космонавтом, но она уперлась — и все тут. То есть либо моя дочь поймет, что она девочка, когда станет чуть старше, либо придется закорифаниться с Шер — вдруг у той остались координаты хорошего хирурга!

Дженис и Кейт расхохотались, рассматривая друг друга. Теперь, когда у Дженис была семья и она переехала в Бристоль, с Кейт они виделись не чаще раза в месяц, когда Дженис приезжала на сеансы психотерапии с девочками. Но обе сразу же замечали, если что-то было не так.

— Так как ты, Кейт, на самом-то деле? — спросила Дженис. Она точно не собиралась принимать улыбку Кейт за чистую монету.

Кейт посмотрела на песок, пытаясь отвлечься от тяжелых мыслей.

— Ну, в принципе, неплохо. Иногда, правда, у меня аж сердце болит, как скучаю по Лидии и Доминику. Прямо вот колет в сердце, — сказала она.

— Жаль, что я никак не могу облегчить твою боль, — произнесла Дженис.

Кейт взяла подругу за руку и ответила:

— Можешь, еще как.

— Кстати, я кое-что хочу тебе показать. Хотела подождать до отъезда, но теперь, кажется, момент самый подходящий, — сказала Дженис.

— Что там у тебя? — Кейт была заинтригована.

Дженис залезла в свою большую сумку ручной работы и достала оттуда глянцевый буклет. И положила его на развернутую ладонь своей подруги.

— Это культурная программа Уэст-Кантри на этот год. Открой страницу двенадцать и посмотри мероприятия на ближайшие несколько месяцев.

Кейт сделала, как ей велели, и сразу же заметила крошечное черно-белое фото в правом верхнем углу. На фото была Лидия.

— О, Джен! Какая она красивая и взрослая! Смотри! — Кейт изо всех сил пыталась прогнать слезы, которые потоком лились из ее глаз.

Дженис могла лишь сочувственно кивнуть. Так как она нигде еще не видела дочь Кейт, кроме как на этой фотографии, сравнивать было не с чем.

Кейт стала читать.

— У нее будет выставка, о боже мой, ее собственная художественная выставка в Королевской академии искусств в Бристоле. О, Джен, разве это не чудесно! Наверное, она шикарно рисует; то есть для кого попало они такие мероприятия не станут организовывать!

Кейт заплакала. Ее маленькая девочка, ее доченька… Перед глазами пронеслись воспоминания: крошечная Лидия возится с карандашами, а Кейт развешивает ее шедевры в кухне. Казалось, это было в какой-то другой жизни.

— Какое интересное название «Наблюдения из-за каменных стен». Как думаешь, что имеется в виду?

Кейт изучила название, а затем сама ответила на свой вопрос:

— В Маунтбрайерз были каменные стены; должно быть, речь о них.

Дженис кивнула.

— Я сомневалась, стоит ли показывать тебе буклет — мне его сунули вчера в почтовый ящик. Кажется, мероприятие предстоит довольно масштабное. В общем, я решила рассказать тебе, чтобы ты узнала об этом от меня, а не от кого-то еще, — пояснила она.

— Спасибо. Это так мило с твоей стороны. Боже, я поверить не могу, какой Лидия стала взрослой, и она выглядит такой уверенной в себе. И очень похожа на отца. Марк был красивым человеком; это была его единственная положительная черта, — произнесла Кейт.