Государево дело - Иван Оченков

– А ведь он прав, – задумчиво заметила Мира и громко спросила у глуховатой Дворы: – А ты как думаешь?

– Это место совсем не подходит для вас с детьми, госпожа, – согласно закивала старушка.

Дальнейшее их путешествие проходило спокойно. Барка, увлекаемая попутным течением, размеренно двигалась к своей цели. Когда позволял ветер, матросы ставили парус, и тогда она шла еще быстрее, наполняя восторгом сердце Мойши, воображавшего, что их суденышко бороздит бескрайний океан. Нет, он, разумеется, не хотел стать моряком, да и где вы видели моряков-евреев? Но отчего бы будущему богатому негоцианту Моисею Петцелю не стать еще и судовладельцем, чтобы отправиться в далекие страны и привезти оттуда несметные сокровища? Тогда никто, даже эта несносная Сара, не посмел бы строить насмешки над ним!

Иногда к нему, воспользовавшись сном матери и Дворы, присоединялась Сара, и они вместе стояли у борта, глазея на проплывающие мимо них берега. Несмотря на постоянные стычки, брат и сестра любили друг друга и обычно ладили между собой. Ну, кроме тех случаев, когда Мойша совершал какой-нибудь промах и становился объектом для бесивших его шуточек.

Саксонский курфюрст Иоганн Георг среди вождей Евангелической лиги слыл сторонником Габсбургов, и не напрасно. Когда скончался благочестивый император Матвей, он первым среди князей-выборщиков отдал свой голос в пользу богемского короля Фердинанда и в дальнейшем продолжал оказывать ему поддержку. Начавшееся восстание чешских сословий нисколько не изменило его позиции, и, когда ему была предложена корона Богемии, он не только с негодованием отверг ее, но также сделал все, чтобы прочие евангелисты не оказали решившемуся на противостояние Габсбургам Фридриху Пфальцскому никакой поддержки.

Единственным условием была гарантия свободы вероисповедания в Богемии после восстановления законной власти, которую император ему торжественно обещал. Кроме того, ценивший своего союзника Фердинанд предложил присоединить к Саксонии Лужицкую марку и Силезию. Отказываться от такого «подарка» было бы верхом глупости, а потому курфюрст начал собирать армию. И теперь к его столице со всех сторон маршировали банды наемников[84]. К одной из них и пристал бывший студент Вацлав Попел.

– Откуда ты такой взялся? – поинтересовался оторвавшийся от обеда капитан Штире, когда к нему подвели молодого человека.

– Из Моравии, – коротко отвечал Попел, стараясь не смотреть на искромсанный ножом окорок.

– У вас там сейчас жарко, – ухмыльнулся офицер.

– Я давно не был в родных краях.

– Тебе приходилось воевать?

– Нет.

– Врешь! Я всегда отличу новобранца, впервые вставшего в строй, от человека, успевшего посмотреть в глаза смерти. Говори правду, а не то пожалеешь!

– Я был кирасиром.

– Вот как! И где же твой конь и доспехи?

– Остались на Праздном поле.

– Стрелять умеешь?

– Да, из пистолета.

– А с мушкетом справишься?

– Справлюсь.

– А с пикой?

– Если понадобится.

– Хорошо. Мне нужны пикинеры. Оружие и доспехи – мои, жалованье – четверть талера в неделю. За бой – двойная оплата. Если уцелеешь в первом бою, значит, из тебя выйдет толк, тогда можно будет поговорить о прибавке. Если случится добыча, то ты будешь иметь долю наравне с прочими пикинерами. Согласен?

– Да!

– Тогда подписывай контракт, после чего тебя проводят в твой десяток. И запомни: за трусость в бою – смерть! За утаивание трофеев – смерть! За неисполнение приказа – смерть!

– А если…

– За дурацкие вопросы – смерть!

– Понятно.

– Ну вот и отлично. Задаток за первую неделю получишь у профоса Кирха. Так уж вышло, что этот святой человек исполняет еще и обязанности казначея, а если случится такая надобность, то и капеллана. Ты лютеранин или католик?

– Реформат.

– Ну и ладно, мне плевать! Эй, кто-нибудь, отведите этого моравского ублюдка к капралу Нильсу да велите покормить. Бьюсь об заклад, что он уже дня три ничего не ел.

– Четыре.

– Ты слишком много разговариваешь, парень! – ткнул его в бок провожатый. – С капитаном Штире не так уж трудно поладить, если выполнять приказы и не болтать при этом.

– Спасибо. Я постараюсь запомнить.

– Вот-вот, постарайся, а то он тебе враз язык укоротит.

Скоро Попел получил возможность убедиться в словах наемника. Капитан и впрямь оказался человеком покладистым и незлобивым. Особенно на фоне капрала Нильса, бывшего сущим исчадием ада.

Ему дали старую кирасу и ржавый шлем – морион. И то и другое носили следы множества битв и последовавших за ними ремонтов. Со шпагой и пистолетом пришлось расстаться, а вместо них бывшему студенту выдали видавший виды тесак в деревянных ножнах да длинную – в три человеческих роста – пику. В обычное время ее полагалось нести на плече, а в бою баталия наступала, ощетинившись пиками, как разъяренный дикобраз. Причем пикинеры должны были стойко держать строй, не обращая внимания на обстрел вражеских мушкетов и пушек или же яростные наскоки кавалерии.

Вот мушкетеры – другое дело. Они строились по флангам баталии и вели огонь, отбивая атаки или стараясь расстроить ряды противника. После выстрела им следовало отходить назад для перезарядки, а потом возвращаться и делать новый залп. Глядя на них, Вацлав скоро пожалел, что не попал в мушкетеры, ибо такая служба показалась ему куда более занимательной. Впрочем, кто знает, может, со временем и с Божьей помощью ему и удастся сменить неповоротливую пику на тяжелый мушкет.

Пока же времени для сожалений и особенно для мечтаний у него было не так уж много. Ему и прочим новобранцам следовало многому научиться, а потому проклятый Нильс не жалел для них ни отборной ругани, ни увесистой палки. А когда учения заканчивались, неугомонный шваб тут же находил для новичков какое-нибудь иное, не менее тяжелое занятие. На это он был мастер.

Первый бой в качестве пехотинца он принял через две недели после вступления в банду. Они только перешли через границу Лужицы и устало двигались по дороге. Несколько раз их колонну обгоняли гарцующие рейтары, позади тащилась артиллерия, а они все шли и шли, и казалось, этот проклятый путь никогда не закончится.

Вражеская кавалерия появилась из ближайшего леса внезапно, да еще в такое время, когда рядом не оказалось ни рейтар, ни кого другого, способного помочь им отразить внезапную атаку. Только что они спокойно шли, мечтая лишь о привале и последующем за ним ужине, как вдруг воздух наполнился грохотом выстрелов, яростными воплями нападавших, криками паники и отчаянной руганью капрала Нильса. Некоторые из новобранцев, завидев, что на них несется неприятельская конница, в ужасе побросали оружие и попытались спастись бегством, но основная часть быстро построились и, выставив вперед пики, стали непрошибаемой стеной.