Убийство в Озерках - Мария Шкатулова

— Эти продадим, — сказал оценщик, откладывая увеличительное стекло. — Сколько вы за них хотите?

— Не знаю, — растерялась Нина. — Разве вы сами не можете их оценить?

— Ну, почему же, можем, — он еще немного повертел серьгу в пальцах. — Думаю, тысячи полторы — две можно поставить. Устроит?

Нина согласилась. Конечно, она понимала, что нанять адвоката за полторы тысячи долларов совершенно невозможно, но на текущие расходы ей пока хватит, тем более что все ее денежные запасы, которые она хранила на летний отдых и на поездку в Грецию, давно перекочевали в карман к Калистратову.

* * *

Пока Нина обдумывала свой визит к Шебаевой, Лёле пришла в голову очередная идея.

— Знаешь, Нинон, — сказала она, — нам с тобой надо встретиться с Леной Мироновой. Во-первых, она была самой близкой Люсиной подругой и наверняка знает много такого, чего не знаю я; во-вторых, ее вызывали к следователю как свидетеля, так что в любом случае она расскажет нам что-нибудь интересное.

— А она захочет рассказывать? — спросила Нина.

— Ну, вообще-то она человек с характером, и очень непростым, но Люську она любила по-настоящему, и если она узнает, что это дело рук Салтыкова…

— А если мы не сумеем ее убедить? Ты не боишься, что она расскажет ему о нашей детективной деятельности?

Решили, что перед тем, как отправляться к Шебаевой, следует встретиться с Еленой Афанасьевной Мироновой, но не выкладывать ей все карты сразу, а повести себя осторожно, чтобы вначале посмотреть, как она ко всему этому отнесется. И Лёля по телефону договорилась о встрече.

* * *

Елена Афанасьевна появилась на пороге своей квартиры в элегантном шелковом брючном костюме и с сигаретой в длинных холеных пальцах.

— Прошу, — сказала она, приглашая их войти и раздеться.

В квартире еще была не убрана ёлка, и от всей обстановки веяло уютом, благополучием и покоем: дорогая мебель, ковер ручной работы, цветы в больших керамических горшках, и Нина подумала, что еще совсем недавно она точно также сидела в своей позолоченной скорлупе и жила «в свое удовольствие».

Когда они устроились на диване перед большим журнальным столом, Миронова принесла на подносе три крошечные чашечки с дымящимся кофе, распространявшим такой удивительный аромат, что даже Нина, которая никогда не была «кофейным» человеком, с удовольствием выпила чашку.

— Лена, скажи, пожалуйста, — осторожно начала Лёля, когда все почувствовали, что пора наконец объяснить цель визита, — о чем тебя спрашивал следователь? — И, заметив ее удивленный взгляд, быстро добавила: — Видишь ли, Нина хорошо знает человека, которого обвиняют в убийстве, и утверждает, что он не мог этого сделать. Она хочет ему помочь, и поэтому нам бы хотелось узнать кое-какие подробности…

Миронова бросила беглый взгляд на Нину, и той показалось, что в этом взгляде мелькнуло что-то похожее на сочувствие.

— Боюсь, что подробности, которые мне известны, вас вряд ли устроят. Этот человек утверждает, что за неделю до убийства Люся приезжала на дачу в его отсутствие и оставила в двери записку с просьбой привезти в Москву забытые ею безделушки. Те самые, которые нашли при нем сразу после убийства.

— Да, — подтвердила Нина, — следователь говорил мне об этом.

— И что же? — спросила Лёля, выслушав Миронову.

— А то, что, к сожалению, этот человек лжет.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что в тот день, когда Люся якобы забыла их на даче, я с ней виделась, и эти вещи были на ней.

— Ты уверена? Я хочу сказать — ты уверена, что это было именно тогда?

— Абсолютно. В тот день у меня были гости, и она пробыла у меня с утра до позднего вечера. Кроме того, на следующий день она с Салтыковым уехала в пансионат, и больше мы не виделись. Так что, увы, перепутать я ничего не могу, — добавила она, взглянув на Нину.

Что делать? Начинать все сначала и объяснять этой холеной женщине, что Юрганов не убийца? Вряд ли ей все это интересно. Уйти, чтобы не тратить драгоценное время, так ничего и не добившись?

Нина немного помолчала и осторожно спросила:

— А если предположить, что Юрганов говорит правду?

— Тогда получится, что неправду говорю я, — быстро ответила Миронова.

— Нет, я имела в виду другое: если предположить, что вы ОБА правы?

— Как вы себе это представляете?

— Пока никак, — ответила Нина, — но я спрашиваю себя: что получится, если все-таки сделать на минуту такое предположение? Или оно в принципе невозможно?

— Боюсь, что невозможно, — сказала Миронова, которая вообще не понимала, для чего все это нужно.

— Подожди, — вмешалась Лёля и, обращаясь к Нине, спросила: — Что ты имеешь в виду?

— Мне кажется, — продолжала Нина, — что если все-таки предположить нечто подобное, получится, что кто-то отвез точно такие же украшения на дачу и он же написал эту записку, якобы от имени Люси. Ведь Юрганов Салтыкову не видел? Он думает, что она приезжала на дачу, но на самом деле мы же не знаем, была это она или другой человек?

— Вы имеете в виду кого-то конкретного? — спросила Миронова и как-то странно посмотрела на нее.

— Да нет, я просто пытаюсь…

— Слава Богу, — перебила ее Миронова, — а то я уж подумала…

— А вы… исключаете такую возможность? — спросила Нина и внимательно взглянула на нее.

— Что это сделал кто-то другой?

— Да.

— Исключаю.

— Почему?

— По очень простой причине: чтобы это сделать, надо было знать массу подробностей из Люсиной жизни, надо было где-то найти точно такие же драгоценности, как у нее, надо было устроить так, чтобы этого вашего знакомого — Юрганова, кажется? — не оказалось на даче в нужный момент и еще многое другое. И я совершенно не представляю, кто бы это мог быть: врагов у нее не было.

— Но ведь ее убили…

— Да, ее убили… из-за пары побрякушек, потому что, очевидно, очень хотели выпить, — и Миронова жестко посмотрела ей в глаза.

— То есть ты совершенно исключаешь, что это мог быть… Салтыков? — спросила Лёля.

— Что за бред! — возмутилась Елена Афанасьевна. — Для чего Салтыкову ее убивать? И вообще, я даже не хочу это обсуждать. Это абсурд. К тому же во время убийства он был дома.

— Да, мы знаем. Но ведь это подтверждается только данными каких-то автоответчиков, а его самого никто не видел?

— Что значит «каких-то»? Одного этого вполне достаточно… Подождите! — вскинулась Миронова. — Так вы все-таки подозреваете Салтыкова? Именно Салтыкова? Но почему? Какие у вас есть для этого основания?

— Да нет же, Лена, никаких оснований нет, и никого конкретно мы не подозреваем. Мы просто хотим понять…