Убийство в Озерках - Мария Шкатулова

Адвокат одобрительно кивал, с гордостью поглядывая на сына.

— Но ведь это страшно рискованно, — сказала Нина.

— Почему? Какой тут риск?

— Риск такой, что если кто-то из этих людей, кого, как вы говорите, не должно быть в этот момент дома, сам захочет позвонить ему, ну хоть из автомата, например, или кто-нибудь другой позвонит, мало ли? Ведь он должен был отсутствовать не меньше двух или, как минимум, полутора часов?

— Ну и что?

— Как — что? — спросила Нина, — ведь если кто-то ему в это время звонил, он может подтвердить, что Салтыкова не было дома, потому что никто не подходил к телефону?

Саша немного подумал.

— Я думаю, если он вообще все это затеял, то наверняка что-то предусмотрел на этот случай.

— Что же здесь можно предусмотреть, если человека нет дома? Сообщника?

— Ну нет, только не сообщника… Да мало ли что?.. Например, дать команду домашнему компьютеру войти в Интернет.

— И что это даст?

— А то, что телефон в этом случае будет занят, и тогда дозвониться ему будет невозможно.

— Ах вот как…

Нине очень хотелось задать еще какой-нибудь вопрос, потому что ей все время казалось, что Сашиных доводов недостаточно и что так замечательно выстроенная версия внезапно лопнет из-за какой-нибудь ерунды.

— Скажите, Саша, а милиция может это проверить? — спросила она наконец.

Саша почесал макушку.

— Ну это вряд ли… Во-первых, менты в программировании не рубят, а, во-вторых, ваш клиент наверняка не дурак, и эту программу вместе с голосовым сообщением давно стер.

— Как это стер? Откуда?

— Да с винчестера, елы-палы, с винчестера!

— Ах, ну да, — сказала Нина, — вы извините, Саша, я ничего в этом не понимаю. Значит, доказать уже ничего нельзя? — она почувствовала такое разочарование, что даже сердце ее сделало перебой. — То есть теперь уже нельзя узнать, сделал он то, о чем вы говорите, или нет?

— Боюсь, что нельзя. Да вы не расстраивайтесь. Здесь главное — понять, мог ли он такое сделать, потому что, повторяю, для этого надо хорошо разбираться в программировании. А может, он не сам, может, ему кто-то помог? Вот когда вы будете это знать… Может, я смогу быть вам чем-то полезен? Если консультация какая-нибудь понадобится, или ментам придется все это объяснить, или еще что-нибудь, связанное с компьютером? — Саша видел, как она расстроена.

— Иди к себе, Александр, дай нам поговорить, — сказал Лопухов и повернулся к Нине. — Тут, Нина Григорьевна, нужен хороший адвокат. Если вы позволите, я договорюсь с кем-нибудь из своих коллег, на кого можно безусловно положиться в таком деле.

Конечно, ей нужен был хороший адвокат, но такой адвокат стоил денег. Завтра же она пойдет в комиссионный магазин и попробует продать свои безделушки: те, которые у нее еще оставались после кражи. А пока… Пока надо постараться проверить, насколько прав Саша Лопухов. Но как это сделать? Надо выяснить у Калистратова, кто были эти люди, которым звонил или якобы звонил Салтыков. Может быть, кого-нибудь из них знает Лёля, и если да, она постарается выяснить, были ли эти люди дома в то время, которое указано на АОНе, то есть во время убийства. Если окажется, что их не было, надо будет постараться узнать, могло ли это быть известно Салтыкову… Вообще, надо все узнать про этих людей — ведь не исключено, что кто-то из них мог быть сообщником?

И Нина позвонила Лёле.

* * *

— Вот видишь! — воскликнула Лёля, когда Нина рассказала ей о результатах визита к Лопухову, — я же говорила: это сделал Салтыков!

— Рано радуешься, — заметила Нина. — Даже если и так, это предстоит еще доказать, а это очень трудно, почти невозможно.

— Чем я могу помочь? — спросила Лёля.

— Во-первых, скажи: разбирается ли Салтыков в программировании?

Лёля задумалась.

— Не знаю… Во всяком случае, компьютер у него есть. Могу только предположить, что, наверное, разбирается, потому что сейчас многие…

— Нет, — перебила Нина. — Саша Лопухов говорит, что здесь нужен именно хороший программист, а не просто пользователь.

— Ну не знаю, просто не знаю. Хочешь, я спрошу у него?

— Ни в коем случае.

— Почему? Я же могу сделать вид, что мне просто нужна помощь в связи с компьютером?

— Ты уже говорила с ним по поводу билетов. Если, не дай Бог, он что-нибудь заподозрит, он уничтожит все следы, если они еще сохранились.

— Пожалуй, ты права. Но что еще я могу сделать?

— А еще, — продолжала Нина, — я свяжусь с адвокатом Юрганова и выясню, кто эти люди, которым звонил Салтыков в вечер убийства. И если ты из них кого-нибудь знаешь, может, тебе удастся кое-что у них выяснить?

— Что, например?

— Ну, во-первых, были ли они дома, когда звонил Салтыков, потому что, по словам Саши Лопухова, он должен был звонить именно тем, кого дома не было. И если выяснится, что это так, надо постараться узнать, каким образом об этом узнал Салтыков.

И Нина опять встретилась с адвокатом.

Оказалось, что таких людей двое: Виктор Викторович Потехин, фотограф и помощник Салтыкова, и некая Антонина Шебаева, про которую Калистратов сказал, что она — любовница Салтыкова. Нина записала оба адреса и оба номера телефона, но вскоре выяснилось, что ни с тем, ни с другой Лёля знакома не была.

— Ничего страшного, — сказала Лёля, — главное, мы теперь знаем, что у Салтыкова есть любовница.

— Это еще не доказательство, — возразила Нина.

— Это — мотив.

Лёля была права: это действительно мог быть мотив, и хорошо было бы на эту Шебаеву хотя бы посмотреть. Но как это сделать? Адрес у Нины был, и можно было к ней зайти, сказать, что ошиблась дверью, или попросить разрешения позвонить, или придумать что-нибудь еще. Во всяком случае, рассмотреть ее за это время она вполне успеет. Даст ли это ей что-нибудь, сказать трудно, но попробовать стоило, тем более что подобраться ко второму свидетелю, Потехину, было еще труднее. И они решили, что начнут с женщины.

* * *

Вся эта игра в казаки-разбойники совершенно не соответствовала Нининому настроению. Юрганов уже больше двух месяцев находился в тюрьме, а ей до сих пор не удалось сделать ничего, что хоть как-нибудь облегчило бы его участь. И вряд ли удастся, потому что до суда, как сказал Калистратов, оставалось всего две недели.

Кроме того, все попытки раздобыть денег закончились провалом. За кое-какие оставшиеся у нее после кражи ювелирные вещички, давали копейки и при этом предлагали только поставить вещи на комиссию, а о сроках реализации не хотели даже и говорить: «Что вы, сейчас очень трудно что-нибудь продать, — объяснил ей словоохотливый продавец в одной из арбатских комиссионок, — ювелирки полно, а денег у людей после кризиса нет. Если бы еще вы принесли что-нибудь нестандартное, старинное, тогда был бы хоть какой-то шанс, тем более что не за горами Восьмое марта…» — «Восьмое марта, говорите? — переспросила Нина и схватилась за серьги, висевшие у нее в ушах. Это были старинные серьги, доставшиеся ей от бабушки, с небольшими, гладкой огранки, сапфирами и бриллиантовой крошкой вокруг.