Поправка Джексона - Наталия Червинская

Хозяйка дома Шурочка тактично заговаривает о пользе и прелести сплетен, без которых нам и поговорить было бы не о чем. Или, хуже того, эрудированный Ленька завел бы сейчас спор о современной русской политике, о которой у нас и вправду достоверных сведений нет…

— А про Симочку и Семочку я сведения имею, она мне много лет из своей академдыры звонила, — говорит скептичная Ленка. — Семочка Симочку ужасно разочаровал: он не получил Нобелевской премии. Симочка была уверена, что получит; они и эмигрировали, чтоб жить поближе к Нобелевской премии. Семочка оказался неудачником, застрял на уровне профессора, хотя и полного, и почетного. А Симочке необходима была слава и, предпочтительно, переезд в Европу.

Чтобы светский салон был, и экономка, и чуть ли не камеристка, и бонна для ребенка.

Дело в том, что вместо премии совершенно неожиданно появился у них ребенок, дочка их с крошечными ручками и прозрачной кожей, которую не отпускают они от себя ни на секунду, ни на дюйм от себя эту вялую Дюймовочку не отпускают.

Непонятно даже, как это произошло? Как эти два существа, умозрительные, рафинированные и тщедушные, могли произвести на свет живого человека, и как они смогли справиться с ребенком, причем с ребенком, постоянно дышащим на ладан? Хотя рассказам о девочкиных редких и наукой непостижимых хворобах мы не верили, и утонченная болезненность Дюймовочки считалась у нас легендой — вроде экономок, бонн и камеристок, роль которых выполняла одна эмигрантка из Львова.

Признаки гениальности начали проявляться в зародыше будущей Дюймовочки уже на втором триместре беременности. По рассказам Симочки, она затихала в утробе, слушая «Хорошо темперированный клавир» в исполнении Глена Гульда, но именно что Гульда и только Гульда. Она из утробы отличала. Можно себе представить, что она вытворяла после рождения.

А кругом, между прочим, Америка. Самая что ни на есть антипрустовская атмосфера.

Всяк тут тебе друг, товарищ и брат, без тонких различий хорошего вкуса и образования. Все говорят о спорте. Известен их университет исключительно своей футбольной командой.

Даже частной школы на их академическом полустанке нет, дети профессоров и поваров ходят все вперемешку в обычную городскую.

До десяти лет Симочка обучала Дюймовочку сама. Но домашнее образование оказалось ей не по силам: надо было сдавать подробные отчеты в тамошнее гороно и водить ребенка на экзамены, где строго проверялись знания обязательной программы, то есть совершенно ненужных вещей вроде американской истории, которую Симочка не знала и принципиально знать не хотела.

Кроме того, надо было пользоваться этим ужасным, вульгарным новомодным изобретением, компьютером.

Пришлось отдавать ребенка в школу. К великому счастью родителей у Дюймовочки к десяти годам уже не было желания общаться с ровесниками.

У нее, по утверждению Симочки, уже выработалось и укоренилось сознание своей элитарности.

Она, по рассказам Семочки, ничего, кроме Беккета и Джойса, не читала, отличалась изяществом манер и проводила все время одна, запершись в своей комнате.

— Ну и чем эта печальная история отличается от всех прочих печальных историй?

— А тем, что все это было вранье! Никакого Беккета Дюймовочка не читала, и никакого Баха она не слушала. Что правда — то правда: ребенок был болезненный. Чего еще ожидать, если девочка на улицу почти не выходит, сидит весь день, запершись в своей комнате, и даже ночью не спит?

Все эти годы Симочка и Семочка потратили на безнадежную борьбу с разрушающей страстью, которая овладела бедной Дюймовочкой…

— Господи! — ахает простодушная Машенька. — Неужели наркотики?

— Нет, какие там наркотики! Симочка долгие годы запрещала Семочке покупать компьютер. Телевизор у них в доме был, однако они утверждали, что смотрят только передачи из жизни животных или британские экранизации классики.

Симочка клялась, что ее дочь к компьютеру пальцем не прикоснется.

Но однажды Дюймовочка увидела компьютер и прикоснулась к нему пальцем — и как Спящая Красавица пальчик свой уколола и погрузилась в многолетний сон. С этого момента вся жизнь Дюймовочки была посвящена видеоиграм.

Она перевоплотилась в воинственную принцессу в стальном бюстгальтере, лакированных сапогах до бедер, с перекрещенными патронташами и могучими бицепсами. Из ее комнаты день и ночь раздавались выстрелы, пулеметные очереди, взрывы и электронные завывания: это Дюймовочка защищала световым мечом подвластное ей кровожадное племя амазонок, побеждая в бою динозавро-драконов и гигантских роботов-пауков. Неделями она говорила с худосочными родителями на клацающем свистящем языке своего видеонарода — это Дюймовочка-то, про которую они мечтали, чтоб она говорила не на вульгарном американском диалекте, а с британским прононсом, как баронесса на Би-би-си.

На последние профессорские они возили дочь то в Париж, то в Лондон; и не столько чтоб культурный кругозор расширить, сколько чтоб разлучить ее хоть ненадолго с предметом страсти. Но предмет страсти рос и развивался вместе с Дюймовочкой — и рос в том смысле, что становился все меньше и портативнее. Вот уже и в Париж можно было его с собой повезти, вот уже и в карман можно было его положить…

Они скрывали от всех позорное пристрастие дочки, не видели перед собой никакого будущего…

А потом Дюймовочка возьми да изобрети аппликацию.

— Изобрети — чего?

— Аппликацию, вам говорят. Ап. И не один, а вроде уже два или три апа. И у нее все апы купили.

— Для айфона, — поясняет умный Марк, — для любимого нашего айфончика.

— И что они делают, ее апы?

— Ну вот, например: идешь по улице, а тебе сообщают — что на какой кухне готовится. Где сладкий суп с оладьями, где свинина с кашей.

— Врешь ты все! — вмешивается хозяйка дома Шурочка. — Это же из «Свинопаса» Андерсена. Ты еще скажи, что при этом айфончик поет: «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин…».

— А еще какой ап?

— А еще такой ап, что ты ему говоришь: катись, яблочко, по блюдечку, наливное по серебряному, покажи, где земляника растет, где цветик алый цветет, по какому адресу Финист Ясный Сокол проживает.

— Да что ты брешешь! Ты лучше скажи, что она на самом деле изобрела…

— А еще есть такой ап, который сообщает, какие мимо по улице идут заинтересованные в знакомстве девушки или мужчины…

— А это зачем? — удивляются гости. — Мы, повторяю, уже не первой молодости, от жизни отстали и не понимаем, как и на чем теперь ловится основной кайф.

— Еще есть аппликация-будильник, который может следить за глубиной твоего сна… гостить он будет до денницы и на шелковые ресницы сны золотые навевать. Да не вру я! Вот Марк подтвердит.

— Есть такая аппликация, — подтверждает умный Марк.

— Короче, не знаю я, что там Дюймовочка изобрела, а тем более — зачем это нужно. Но только она код пишет — как дышит. Аппликация — миллион, аппликация — миллион.