Моя темная Ванесса - Кейт Элизабет Расселл

Крейг пристально за нами наблюдал.

– Тебя подбросить? – спросил он меня.

Я отказалась; у меня покалывало все тело.

– Ты кто? – спросила Чарли.

– Я Крейг. – Он протянул ей руку, но Чарли продолжала мерить его взглядом.

– Ясно. – Она посмотрела на меня: – Ты с ним не поедешь. Я тебя отвезу.

Стараясь не выдавать облегчения, я сконфуженно улыбнулась Крейгу.

– Она всегда указывает тебе, что делать? – спросил он. Я покачала головой, и он наклонился ко мне: – А если я как-нибудь захочу с тобой поболтать? Как мне это сделать?

Он хотел, чтобы я дала ему свой номер, но я знала, что, услышав его голос, мои родители, скорее всего, позвонят в полицию.

– У тебя есть Instant Messenger?

– Типа AOL? Конечно, есть.

Под пристальным взглядом Чарли я выудила со дна сумки ручку и записала свой ник у него на ладони.

– Я смотрю, ты реально тащишься по старикам, – сказала она, когда мы вышли на улицу. – Извини, если я тебе помешала. Я думала, ты не захочешь, чтобы он вез тебя домой.

– Я и не хотела. Мне просто нравится внимание. Он явный лох.

Смеясь, Чарли открыла дверцу и села в машину; потянувшись вбок, разблокировала пассажирскую дверь.

– Знаешь, ты на удивление долбанутая.

По дороге к моему дому Чарли поставила на повтор песню Мисси Эллиот.

– Ain’t no shame, ladies, do your thing, just make sure you’re ahead of the game[7], – подпевала она.

Приборная панель подсвечивала ее лицо голубым.

К понедельнику все уже были в курсе, что Чарли сделала Уиллу минет, но он больше с ней не разговаривал, а Бен Сарджент рассказал Джейд, что Уилл назвал Чарли дешевкой.

– Мужики – сволочи, – сказала Чарли, когда мы, спрятавшись между мусорными баками, курили за супермаркетом. Джейд согласно закивала, и я тоже, но только для вида.

В субботу и воскресенье я допоздна переписывалась с Крейгом, и от его комплиментов у меня до сих пор звенело в голове: я такая куколка, такая горячая, такая невероятно сексуальная. С тех пор как мы познакомились, он думает только обо мне. Он готов на все, чтобы увидеть меня снова.

Чарли говорила, что мужики – сволочи, но на самом деле имела в виду мальчиков. Она вытерла слезы, пока они не потекли у нее по щекам, и я знала, что она злится и ей наверняка страшно обидно, но часть меня невольно думала: а чего она ожидала?

Крейг был совершенно не похож на Стрейна. Он воевал, участвовал в «Буре в пустыне», а теперь работал на стройке. Он не читал, не учился в колледже, и ему нечего было сказать, когда я пыталась обсудить интересные мне темы. Хуже всего было то, как он любил оружие – не только охотничьи винтовки, но и пистолеты. Когда я сказала, что оружие – это идиотизм, он написал:

«Тебе так не покажется, когда кто-нибудь вломится к тебе в спальню посреди ночи. Тогда ты, скорее всего, решишь, что иметь оружие – умно».

«Кто может вломиться в мою спальню? – парировала я. – Ты?»

«Может быть».

С Крейгом я только переписывалась в интернете, поэтому не пугалась, даже когда он вел себя, как извращенец. Я не встречалась с ним с того вечера в боулинге и не горела желанием его увидеть, но он говорил, что хочет встретиться. Он все время повторял, как хочет меня куда-нибудь сводить.

«Ну и куда же нам идти?» – спросила я, как будто я тупая.

Как только разговор принимал неприятное мне направление, я разыгрывала дурочку. Делать это приходилось так часто, что Крейг и правда меня такой считал.

«Что значит куда? – написал Крейг. – В кино, на ужин. Ты что, на свидания никогда не ходила?»

«Окей, но мне шестнадцать».

«Ты сойдешь за восемнадцатилетнюю».

Он не понимал, как все устроено, до него не доходило, что я не хочу пытаться сойти за восемнадцатилетнюю и не испытываю никакого желания ходить с ним в кино, как будто с ровесником.

Холодало, вокруг все стало обнаженно-серым. Листва поменяла цвет и опала, в поредевшем лесу стояли голые деревья. Я начала узнавать новое о себе: если ограничиваться пятью часами сна, можно устать до полного равнодушия к происходящему вокруг; если не есть до самого ужина, то не будешь чувствовать ничего, кроме болезненных спазмов в желудке. Прошло Рождество, наступил очередной Новый год; в новостях по-прежнему надсаживались о сибирской язве и войне. В школе слухи обо мне давно утихли. Родители больше не запирали беспроводной телефон у себя в спальне каждую ночь.

Я продолжала переписываться с Крейгом, но его комплименты потеряли свежесть, и чувство, которое он вызвал у меня при знакомстве, выветрилось. Теперь, переписываясь с ним, я думала только о том, что подумал бы о нем Стрейн и что подумал бы Стрейн обо мне, узнав, сколько времени я трачу на наши разговоры.