Пряный аромат Востока - Джулия Грегсон

– Да, я болел. – Три человека, сидевшие с ним за столиком, индиец европейского вида и две очень красивые индианки, встали. Они ждали его. – Но теперь мне гораздо лучше. – Он сглотнул, его кадык заметался вверх и вниз. – Вообще-то, у меня теперь есть работа. Я стал фотографом.

– Фотографом? – поразилась Тори. – У кого?

– На местной киностудии, – ответил он. – В Бомбей привезли аппаратуру для звукового кино и несколько английских актрис, и им нужен… Слушайте, мне очень жалко, но я должен идти. Меня ждут.

– Значит, у тебя дела идут лучше, – сказала Тори непривычно ледяным тоном. – Виве будет приятно это узнать.

– Да, гораздо лучше, спасибо.

Он похлопал по карманам, по левому, потом по правому, и Тори обратила внимание, что ногти у него по-прежнему грязные.

– Черт побери, – пробормотал он, – я оставил дома все визитные карточки. Но если вы увидите Виву, передайте ей, что я ее не забыл. Она может рассчитывать на некоторую сумму. Да, кстати, – он шагнул назад и жеманно улыбнулся Розе, – мне нравится твоя стрижка. Ты стала похожа на красивого мальчика.

Нравится стрижка. Когда Гай ушел, Роза и Тори передразнили его, насмешив друг друга. Но теперь Роза с ее сногсшибательным новым обликом чувствовала себя менее уверенно.

Прошлым вечером она гляделась в зеркало в ванной, пытаясь увидеть себя глазами Джека, и в ее душе взошли первые семена ужаса. Крутясь так и эдак в неярком свете, она видела, какой модной стала выглядеть с новой прической. Но так изменилась, совсем другой человек! Тут она не выдержала и разозлилась на себя: господи, дело ведь всего лишь в обычной стрижке, но она уже переживает, понравится это Джеку или нет; если разобраться, в нем столько всего, чего она не может предсказать, целые сегменты его личности, о которых она не имеет представления.

Недавно в клубе Максо, лучший друг Джека, рассказал ей – тогда он был немного пьян, – о приколах, которые они с Джеком устраивали, и она почти догадывалась, что ему хотелось добавить – до твоего появления. Что-то насчет того, как они прибивали к двери мундир приятеля ночью накануне инспекции, или о сумасшедшей ночной пьянке в «Четырнадцати гусарах», когда все они пили за здоровье императора из ночного горшка Наполеона. «Его захватили как трофей в битве при Ватерлоо». При этих воспоминаниях Максо хохотал так, что терял дар речи, а Роза вежливо улыбалась, но ей было грустно. Казалось, что он описывал совсем другого человека – немного необузданного мальчишку, с которым она бы с удовольствием познакомилась.

Когда поезд подъехал к вокзалу Пуна, солнце лилось на канны, росшие в каменных кадках, а небо над головой казалось бирюзовым. Джек стоял на платформе в одежде для верховой езды и высматривал ее, крутя головой. Мой муж, подумала она, мой супруг. Словно новое слово как-то могло помочь ей что-то почувствовать.

Она подумала, что в фильмах, когда молодые жены встречаются после разлуки с мужьями, они нетерпеливо дергают дверные ручки и, задыхаясь от счастья, бегут по платформе, не касаясь ее, но паря на крыльях любви. Так почему же она ощущала тугой узел в своем желудке, глядя на него? Ведь ей не хотелось его бояться, нет, наоборот, хотелось любить его всем сердцем.

Поезд замедлил ход и останавливался, скрипя тормозами. Она выглянула в окно вагона и позвала: «Джек!» Показала на свою прическу:

– Тебе нравится?

Его лицо окаменело, и он покачал головой.

Джек никогда не лгал. Она уже это знала – он с гордостью сказал ей об этом. Но разве не лучше иногда проявить доброту, а не резать правду-матку – тем более если речь идет о каких-то мелочах?

Поезд остановился. Подбежали носильщики в ярко-красных куртках, но Джек отмахнулся от них. Он чмокнул ее в щеку, обнял за талию и повел сквозь толпу, толкая ее вперед.

– Ну а мне нравится, – заявила она вслух, хотя он не слышал ее. – Мне правда нравится.

Впрочем, направляясь к машине, она ощутила такое же неприятное чувство, какое бывало в конце летних каникул, когда мистер Пладд увозил ее в школу.

Она так чудесно провела время в Бомбее – они с Тори купались, ездили верхом, много хохотали и долго разговаривали, – но когда он вез ее домой, ощущение радости куда-то пропало.

Она пыталась поговорить с ним, сообщила, что купила ему рубашку в магазине «Армия и Флот»; он поблагодарил ее. Рассказал ей о каком-то обеде, куда они пойдут на следующей неделе, о том, как играл в пятницу в поло, но его голос звучал слишком ровно, и она понимала, что он злится.

Вернувшись домой, она окинула взглядом свой новый садик. В ее отсутствие никто не потрудился полить герани, их листья побурели и сморщились, но сейчас было не время заводить об этом разговор. Динеш со свирепым видом внес ее чемоданы. Ей показалось, что он и поздоровался с ней тоже неохотно. «Ему не нравится, что я вернулась домой, – подумала она, – он хочет сам, в одиночку, заботиться о Джеке».

Вошла Дургабай и протянула Розе чашку чая. Ужасную чашку с плавающими в ней каплями жира, но она была благодарна ей за это и готова была расцеловать ее, когда Дургабай показала пальцем на ее новую прическу и сказала: «Красиво, мэмсахиб».

Динеш, почуяв надвигающуюся бурю, взглянул на Джека, чтобы понять, что он думает о прическе, но Джек отвернулся и сказал, что хочет помыться перед тем, как вернется на работу. Таким же сдавленным голосом он сообщил, что встречается после работы с членами комитета поло-клуба. Роза не поверила ему.

– Большой ребенок, – пробормотала она. – Но это и не так плохо.

Вскоре Джек ушел, громко хлопнув дверью. Не улыбнулся, не похлопал Розу по руке. После его ухода она вбежала в ванную, чтобы еще раз взглянуть на свою стрижку, и увидела в зеркале свое бледное огорченное лицо. Она провела ладонью по волосам. Ей нравилось ощущение воздуха на шее, свободы, но теперь она еще раз посмотрела на себя и засомневалась. Теперь она не была уверена, что со своей новой стрижкой не стала похожей на брата Тука, духовника Робин Гуда, – они с Тори именно так называли неудачные стрижки, когда видели их на других. Нет, она поступила как ребенок.

Она вошла в спальню. Внутри стеклянного светильника, висевшего над кроватью, скопилась кучка дохлых насекомых, одна муха все еще жужжала. В углу комнаты лежала кучка грязной одежды – его рубашки, ее джодпуры, – дхоби забыл их забрать.

Она чувствовала себя опустошенной и плоской, как сковородка. Она вынула из упаковки галстук в горошек, который купила Джеку в магазинчике подарков при яхт-клубе. Он лежал на ее руке, мягкий и нелепый. Скорее всего Джек не одобрит его и упрекнет за слишком дорогую покупку.

Ее тело устало от долгой поездки; она подумала, что ванна успокоит ее и поможет скоротать время. Она направилась в сад, чтобы найти водоноса, и увидела Шуклу; девочка сидела на ступеньках хижины и рубила лук. Увидев ее, Шукла вскочила на ноги и поскорее закрыла дверь, но Роза разглядела за ней статую, украшенную гирляндой цветов. Запах ладана ударил ей в нос, и она поморщилась.