Элиза и Беатриче. История одной дружбы - Сильвия Аваллоне

И потому она отправляла меня в «Блокбастер» за вестернами Серджио Леоне, за полной фильмографией Феллини и даже иногда за шедеврами неореализма. Я в купальнике летела на своем «кварце» по опустевшим после обеда улицам – по раскаленному асфальту и под атакующим мой шлем сокрушительным светом. Возвращалась с тремя фильмами сразу, и мы проглатывали их тут же, один за другим.

Однако было ясно, что так продолжаться не может.

За два дня до Феррагосто папа решительно вошел в гостиную, поставил на паузу «Маму Рому» и обратил к дивану на первый взгляд безобидный вопрос:

– Почему бы вам блог не завести?

Я даже головы не повернула. Кажется, фыркнула и возвела глаза к небу со своей обычной спесью и предубеждением, припасенным для любых его предложений. Но волшебное существо, живущее внутри Беатриче, оторвало взгляд от безутешного лица Анны Маньяни и перевело на моего отца.

– Блог? А что это?

– Это нечто вроде дневника, – воодушевленно ответил он. – Только не для того, чтобы уйти в себя. А чтобы рассказать о себе другим, знакомиться, создавать отношения, открыться миру.

Беа тут же потеряла интерес:

– Не люблю писать.

Я встала, чтобы взять пульт и снять фильм с паузы. На этом все могло и закончиться. И Беатриче могла бы спокойно не превращаться в явление вселенского масштаба. Восстановиться после трагедии другим способом – оставаясь моей подругой.

Однако отец не отставал:

– Не нужно там писать «Войну и мир». Вы можете вести его вместе. Говорить о себе, о своем городе, о фильмах, которые смотрите. Обмениваться мнениями с другими девочками, которые живут где-то далеко.

– Папа, – я нажала на «плей», – я тебя умоляю.

Отец загородил экран, встал прямо перед нами:

– Вы могли бы подружиться с теми, кто живет на Сицилии, в Калифорнии, в Китае!

Беа, как и я, больше не слушала его. Анна Маньяни снова зашагала в вечную ночь меж двух рядов фонарей – еще более одинокая, чем раньше. И вот тут мой отец произнес это слово.

– Там и фотографии можно публиковать. Я так делаю в своем блоге про птиц.

И на этот раз волшебное существо не ограничилось лишь искоркой в глазах, а засветилось все целиком, вновь возникнув цельным, величественным и пугающим, как лох-несское чудовище, как Сцилла и Харибда. Беатриче встала:

– Покажи, – обернулась она ко мне. – Сделаем это вместе.

Я хотела ответить: «Забудь об этом», – но ее глаза снова засверкали, как после нашей кражи.

Мы пошли в кабинет.

– Я только посмотрю, и все, – повторяла я как заведенная.

Папа усадил Беатриче в офисное кресло, повернул к новенькому компьютеру – ноутбуку. Включил его. Я стояла сзади и через приоткрытую дверь слышала, как плачет «Мама Рома». Потом отец включил первый в Т. – и, вероятно, единственный в те времена – беспроводной роутер, и вот в этот момент и родилась разгадка той головоломки, которую пытаются решить все девушки, штурмуя поисковые серверы; того ребуса, над которым мучаются журналисты.

Как появилась Беатриче Россетти?

* * *

Вначале был – и об этом никто не знает – блог Беа и Эли.

Едва отец завершил процесс регистрации и оформил домашнюю страницу, Беатриче оживилась. Снова заговорила бойко, повелительно, сыпала вопросами: «Как это сделать? А это для чего?» Механизм, отвечающий за желания, снова начал клацать, одновременно с мышкой.

Блог Беа и Эли я намеренно удалила, но если постараться, то можно воскресить в памяти его отвратный вид: фон – унылого светло-желтого цвета, шрифт – блекло-лилового. Был даже такой кричащий подзаголовок, сам по себе в принципе неплохой: «Подруги, которые всегда в ссоре». Папа был очень чутким учителем; чтобы объяснить, для чего все это, он стал показывать нам не свой блог, а блоги друзей – преподавателей, компьютерщиков, которые по большей части писали о детях: бессонных ночах, отвыкании от груди. От меня смысл ведения блога по-прежнему ускользал. Потом он продемонстрировал блог женщины, которая вела дневник своей болезни. Беа насупилась, и он перешел к блогу, посвященному литературе: «Это для тебя, Эли». С воодушевлением рассказывал, что можно найти еще тысячи блогов, общаться, комментировать, прикреплять ссылки, потому что суть интернета, по его словам, – это связь между людьми.

– А как поместить туда фотографии? – нетерпеливо перебила Беа. – Есть вообще модные блоги?

Папа взглянул на нее с некоторым сомнением:

– Наверное, есть.

И тогда она побежала к себе в комнату и вернулась с кипой альбомов. Нетерпеливо пролистала, нашла искомое: свой портрет, где на ней было невообразимое количество косметики и лента на груди. Какой-то конкурс красоты. Она вытащила снимок из альбомного кармашка, подняла его, точно флаг, и лишь теперь, глядя на замешательство отца, осознала, что нельзя просто взять его и засунуть в компьютер.

Да, я говорю буквально о вчерашнем дне, но это уже доисторический период. Моему отцу пришлось достать свой цифровой фотоаппарат, сфотографировать снимок, подсоединить фотоаппарат к компьютеру проводами, перекачать файл, обработать его – в общем, выполнить скучнейший набор действий, от подробностей которого я вас избавлю и который в последующие месяцы мы с Беатриче повторяли тысячи раз.

В тот день, провозившись где-то с полчаса, отец наконец разместил фотографию Беа в разделе, озаглавленном «Кто мы». Потом спросил ее, как она хочет представиться читателям, и она безмятежно ответила:

– Мне семнадцать, я упряма, особые приметы: неотразима.

Я засмеялась. Папа колебался:

– Может, что-то поскромнее.

– Ну тогда… Особые приметы: без комплексов.

Папа явно был в затруднении.

– Но я должна привлечь внимание! – упорствовала Беатриче, которая, в отличие от моего отца, знатока интернета, уже все поняла. – Паоло, напиши кратко: первая по красоте и по завистникам во всей школе. А под фотографией Элизы напиши: ботан.

– Эй! Я не собираюсь грузить туда никакую фотографию! – возмутилась я. – А ботан – это ты про себя напиши, раз у тебя по оценкам одни девятки.

При этом я не стала говорить, что поскольку у нее нет матери и нет других друзей, кроме меня, то она никак не может быть «первой по завистникам».

– Ты что, это забавно: мы же подруги, которые всегда в ссоре, так ведь? Мы разные, мы противоположности!

Несовместимые, непримиримые – прибавила бы я сегодня.

Потому что ты предательница, а я нет.

– Я не твоя наживка и не собираюсь тут устраивать блог крутой телки и лохушки!

Тут папа взял ситуацию под контроль и склонил Беа к более сдержанному описанию: «Мне семнадцать, учусь в классическом лицее, интересуюсь модой». Потом заставил меня разместить хотя бы смазанную фотографию моих книжных полок с лаконичной подписью: «Люблю читать», которая в напечатанном виде казалась страшно унылой, словно учебу рекламировала.