Меч Предназначения - Анджей Сапковский

«Что скрывается в твоих синих глазах, Эсси? Любопытство?Увлеченность моим отличием? Каковы темные стороны твоего таланта, Глазок?»

– Прости, – сказала она. – Глупый вопрос. Инаивный. Говорящий о том, что я вроде бы поверила тому, что ты сказал.Возвращаемся. Ветер пронизывает до костей. Смотри, как колышется море.

– Вижу. Знаешь, Эсси, это интересно…

– Что – интересно?

– Голову дам на отсечение, что камень, на которомАгловаль встречается с сиреной, был ближе к берегу и крупнее. А сейчас его невидно.

– Прилив, – коротко сказала Эсси. – Скоровода дойдет вон туда, под обрыв.

– Даже туда?

– Да. Вода здесь поднимается и опускается сильнеелоктей на десять, потому что тут, в теснине и устье реки, возникает такназываемое приливное эхо, или как там его именуют моряки.

Геральт глядел на мыс, на Драконьи Клыки, вгрызающиеся вгудящий, вспененный прибой.

– Эсси, а когда отлив начнется?

– Что?

– Как далеко отступит море?

– А что? Ах, поняла. Да, ты прав. Оно отступит до линиишельфа.

– Линии чего?

– Ну как бы полки, образующей дно, плоского мелководья,резко обрывающегося на границе глубины.

– А Драконьи Клыки?

– Они точно на краю.

– И до них можно будет дойти посуху? Сколько временибудет в моем распоряжении?

– Не знаю, – поморщилась Глазок. – Надорасспросить местных. Но не думаю, Геральт, что это удачная мысль. Посмотри,между сушей и Клыками камни, весь берег изрезан заливчиками и небольшимифиордами. Когда начнется отлив, там образуются ущелья, котлы, заполненныеводой. Не знаю…

Со стороны моря, от едва видимых скал, донесся плеск. Игромкий певучий окрик.

– Белоголовый! – кричала сирена, грациозноперескакивая с гребня одной волны на другую и молотя по воде быстрыми изящнымиударами хвоста.

– Шъееназ! – ответил он, махнув рукой.

Сирена подплыла к камням, встала вертикально в пенящейсяглуби, обеими руками откинула волосы на спину, демонстрируя при этом торс совсеми его прелестями. Геральт кинул взгляд на Эсси. Девушка слегка зарумяниласьи с сожалением и смущением на мгновение кинула взгляд на собственныевыпуклости, едва обозначенные под платьицем.

– Где мой? – пропела Шъееназ, подплываяближе. – Он должен был ждать.

– Ждал три часа и ушел.

– Ушел? – высокой трелью удивилась сирена. –Не стал ждать? Не выдержал каких-то несчастных трех часов? Так я и думала. Никапли жертвенности! Ну нисколечко! Противный, противный, противный! А чтоделаешь здесь ты, белоголовый? Прогуливаешься с любимой? Прекрасная пара,только вот ноги вас уродуют.

– Это не моя любимая. Мы едва знакомы.

– Да? – удивилась Шъееназ. – А жаль. Выподходите друг другу, прекрасно смотритесь рядом. Кто она?

– Я Эсси Давен, поэтесса, – пропела Глазок сакцентом и мелодичностью, по сравнению с которыми голос ведьмака звучал какворонье карканье. – Приятно познакомиться, Шъееназ.

Сирена шлепнула ладонями по воде, звучно рассмеялась.

– Как хорошо! Ты знаешь нашу речь! Даю слово, выпоражаете меня, люди. Воистину, нас разделяет вовсе не так много, какутверждают некоторые.

Ведьмак был удивлен не меньше сирены, хоть и могпредполагать, что образованная и начитанная Эсси лучше его знает Старшую Речь,язык эльфов, певучую версию которого использовали сирены, водороски и нереиды.Ему должно было быть ясно также и то, что певучесть и сложная мелодика речисирен, осложнявшие ему общение, Глазку его только облегчали.

– Шъееназ! – воскликнул он. – Кое-что насвсе-таки разделяет, и порой этим оказывается пролитая кровь! Кто… кто убилловцов жемчуга там, у двух скал? Скажи!

Сирена нырнула, взбурлив воду. Через секунду снова выскочилана поверхность, а ее красивое личико съежилось в противной гримасе.

– Не смейте! – пронзительно крикнула она. –Не смейте приближаться к Ступеням! Это не для вас! Не ссорьтесь с ними! Это недля вас!

– Что? Что не для нас?

– Не для вас! – воскликнула Шъееназ, бросаясь всемтелом на волны.

Высоко взметнулись брызги. Еще мгновение был виден ее хвост,раздвоенный узкий плавник, бьющий по волнам. Потом она скрылась в глубине.

Глазок поправила волосы, взвихренные ветром. Она стояламолча, наклонив голову.

– Не знал, что ты так хорошо владеешь Старшей Речью,Эсси.

– И не мог знать, – ответила она с горечью вголосе. – Ведь… ведь мы едва знакомы.

– Геральт, – сказал Лютик, осматриваясь ипринюхиваясь, будто гончий пес. – Тут жутко воняет, не считаешь?

– Как сказать. – Ведьмак потянул носом. – Ябывал в таких местах, где воняет еще хуже. Тут – всего-навсего запах моря.

Бард отвернулся и сплюнул меж камней. Вода булькала вкаменных распадах, пенясь и шумя, приоткрывая промытые волнами, заполненныегалькой расселины.

– Глянь, как все здорово высохло. Куда подевалась вода?Что они такое, эти отливы и приливы? Никогда не задумывался?

– У меня были другие заботы.

– Думаю, – Лютик слегка вздрогнул, – там, вглубине, на самом дне чертова океана, сидит преогромнейшее чудище, толстаячешуйчатая уродина, жаба с рогами на мерзкой башке. И время от временизасасывает воду, а с водой все живое и годное в пищу: рыб, тюленей, черепах –все. А потом, насытившись, вырыгивает воду – и получается прилив. Как думаешь,Геральт?

– Думаю, что ты глуп. Йеннифэр когда-то сказала, чтоприливы и отливы вызваны Луной.

Лютик захохотал.

– Какая ерундистика! Что общего у Луны с морем? На Лунутолько собаки воют. Купила тебя, Геральт, твоя врушка, посмеялась над тобой.Насколько мне известно, не в первый раз.

Ведьмак не ответил. Он смотрел на блестевшие от воды камни впроточинах, открывшихся при отливе. В них все время вздымалась пена, но похожебыло, что пройти удастся.