Эпоха рыцарства в истории Англии - Артур Брайант

Уоллес был превосходным бойцом и показал себя прекрасным командиром. Лишь несколькими неделями ранее, с замечательным предвидением, он предвосхитил планы Эдуарда, послав маленький мобильный отряд, чтобы осадить Карлайл и предотвратить снабжение похода на юго-восток, где молодой Брюс вновь связал свою судьбу с мятежниками. Но теперь он столкнулся с достойным противником. Эдуард был столь же великим воином, что и Уоллес, но численно его войско превосходило шотландское. Уоллеса обманули оптимистичные уверения, что положение англичан гораздо хуже, чем было на самом деле. Он совершил ошибку, отказавшись от стабильного положения в лесу и вызвав короля на бой, вместо того чтобы оставить его умирать с голоду.

Однако Уоллес с прежней осторожностью готовился к битве. Зная, что ему вновь придется столкнуть пехоту с вооруженной кавалерией, что считалось невозможным вплоть до событий на Стерлингском мосту, храбрый шотландец учил своих людей сражаться, выстроившись в плотные прямоугольники, называвшиеся schiltrons[215]или «щитовые отряды»[216], выстроивших в три ряда двенадцатифутовые копья, направленные вперед; такое препятствие для кавалерии было фактически невозможно преодолеть. Когда первые ряды сидели на корточках или на коленях, а задний ряд стоял, шилтрон напоминал огромного стального ежа:

Уоллес выстроил свою армию в четыре таких человеческих крепости, ощетинившихся копьями, с выставленными кольями и тросами впереди и лучниками между ними. Перед шотландцами, как и при Стерлинге, лежала болотистая земля, замедлявшая ход атакующей конницы. «Я довел вас до края, – сказал он своим людям, – перепрыгните его, если можете».

Если Уоллес прибегнул к новой технике ведения боя, чтобы восстановить равновесие между вооруженной кавалерией знати и «неприкрытой» пехотой простолюдинов, его противник, исходя из личного военного опыта, применил еще более грозное оружие. В валлийских кампаниях Эдуард узнал о поразительной мощи длинных луков Гвента. Натягиваемый с помощью силы всего тела, а не только руки, как короткий лук, «тугой, большой и мощный лук» жителей холмов Южного Уэльса, мог стрелять со скоростью, в два раза превосходящей скорость стрелы, и пронзал самые прочные доспехи. Именно по этой причине английский король всегда набирал в свои армии валлийских наемников, во сколько бы они ему ни обходились, и несмотря на беды, причиной которых служила их вздорность.

Утром 22 июля 1298 года Эдуард принял вызов шотландцев. Но заносчивые молодые английские лорды из авангарда, не слушая его приказов и презрительно проигнорировав совет Бека (один из них посоветовал ему отправляться на свою обедню), начали атаку еще до того, как подъехал король и лучники успели построиться в боевом порядке. Как и предвидел Уоллес, им не удалось опрокинуть шилтроны. Но они снесли Эттрикских стрелков между ними и заставили отступить с поля битвы маленький отряд шотландской кавалерии. В результате на поле битвы осталась лишь пехота. Затем подъехал Эдуард, чтобы взять бой под контроль и выложить свою козырную карту. Избежав атаки конницы или ответного удара шотландских лучников, королевские стрелки начали осыпать шилтроны стрелами, целясь в каждого по очереди, пока их стрелы пеленой не окутали мертвых и умирающих. Затем в бой вступила тяжелая кавалерия, сметая и убивая всех на своем пути. Вскоре все было кончено. Цвет шотландской армии остался на поле, и, отчаянно сражаясь, Уоллес отступил вместе с выжившими в лес Калландера.

Фолкерк положил конец краткому периоду власти Уоллеса. Шотландские лорды позволяли оставаться лидерству в его руках только из-за его успехов, в то время как сами терпели поражения и капитулировали. Для феодальных лордов, с их наследственной монополией возглавлять войска, было трудно вообще воспринимать такого человека в качестве командующего, служить под его началом. Вскоре после разгрома он либо отказался от своего поста регента, либо был смещен, а его место занял племянник Баллиоля, Джон Комин Рыжий, и молодой граф Каррика, Роберт Брюс. Но Уоллес продолжал служить своей стране под их началом и, так как он никогда не шел на компромисс и всегда продолжал борьбу, его влияние оставалось решающим в битве Шотландии за независимость.

Уже к прошлогодней кампании он заложил основы ее будущего. Если закованные в броню рыцари, с детства приученные к войне, до сих пор могли давить пеших необученных фермеров и горожан, Уоллес и его легковооруженные пехотинцы доказали, что на том поле, которое они сами выберут, они могут противостоять надменному рыцарству и, без единого рыцаря в своих рядах, привести в замешательство и уничтожить врага. Даже против такого великого воина, как Эдуард, они могли выстоять в продолжительной войне, даже не дав ни одного сражения. Если бы Уоллес не пытался повторить свой прежний успех, он, вероятно, остался бы во главе непобедимой армии, в то время как его противник ничего бы не достиг за исключением непрерывного ряда бесплодных походов.

Но даже и так, кроме своей единственной победы, Эдуард не многого добился. Он добрался до Стерлинга, обнаружив его в руинах, а всю округу – опустошенной. Восстановив силы за две недели и послав карательный отряд сжечь аббатство Св. Андрея, он ретировался в Эдинбург, что было единственной альтернативой голоду. Так как Уоллес исчез, король вернулся к своему первоначальному плану: пройти через Селкиркский лес к Эру и Галлоуэю, чтобы наказать графа Каррика. Но и этот замысел провалился из-за предусмотрительности Уоллеса. Так, продовольствие, на которое он рассчитывал, было перехвачено отрядом, посланным ранее великим партизаном в Солу эй, а когда король достиг Эра, то ничего не нашел, кроме обугленных руин замка, который ранее сжег Брюс. Молодой граф, переняв тактику Уоллеса, растворился в горах. И, хотя Эдуард занял его замок Лохмабетон, он вынужден был в начале сентября отступить в Карлайл, так как его люди были истощены и многие дезертировали, начался падеж лошадей. Он мог оставаться в Шотландии чуть больше двух месяцев, и, исключая победы над Уоллесом, король ничего не добился кроме захвата ряда замков на юго-востоке, чьи гарнизоны скоро вновь были окружены партизанскими отрядами и враждебно настроенным населением.

* * *

Эдуард не питал никаких иллюзий по поводу своего поражения. Когда он достиг Карлайла, то созвал войско для новой кампании в следующее лето, «чтобы продолжить дело в Шотландии против врагов короны и Английского королевства и усмирить их неповиновение и злобу». На тот момент это было единственное, что он мог сделать, так как маршал и констебль, упирая на свои феодальные права, настаивали на возвращении домой, ропща на время, потраченное зря на полях сражений, и на раздачу шотландских земель самым преданным поборникам короля без их совета. Сам Эдуард остался на севере до конца года, отметив Рождество в своих Холдернесских владениях, где он вновь отстроил гавань Уайк-на-Халле.