Эпоха рыцарства в истории Англии - Артур Брайант

Заключив перемирие с французским королем, который оставил за ним все, что тот приобрел, в марте 1298 года Эдуард вернулся в Англию. Он направился в Йорк, где устроил свой двор, казначейство и суды до той поры, пока шотландцы не сдадутся. Северные бароны к тому времени освободили осажденные замки Берика и Роксбурга, но судьба остальных все еще была в руках Уоллеса. Несмотря на свое низкое происхождение, победитель при Стерлигском мосту был прославленным главой страны, управляя ею как «страж королевства и вождь армий» именем короля Иоанна[212], чей племянник, Иоанн Комин Рыжий – сын одного из претендентов на корону, – присоединился к нему. Хотя большинство других шотландских аристократов до сих пор держались в стороне, они не отозвались на призывы короля прибыть в Йорк. Среди них был и молодой Роберт Брюс, граф Каррика.

Эдуард не придал значения мятежным лордам и сконцентрировал все силы для удара по Уоллесу. Когда обозы, везущие правительственные записи и свитки, тряслись по неровной дороге в Йорк, король собрал самую большую армию, которая когда-либо входила в Шотландию со времен Римлян. На Пятидесятницу он созвал парламент, на котором помирился с маршалом и констеблем, настаивавшими на дальнейшем утверждении хартий – требовании, которое он отверг как ставящее под сомнение его честь. Еще до конца июня, после паломничества к мощам Св. Иоанна Беверлейского, приготовления к кампании были завершены.

Всего было собрано 2400 всадников и 29000 пеших воинов. Не всем воинам сразу же хватило вооружения; как на поле боя, так и по пути уровень дезертирства в средневековой армии был очень велик. Но когда Эдуард пересекал границу в начале июля, его войско достигало 12,5 тысячи пехотинцев и лучников и более двух тысяч всадников, а кроме того, войско сопровождал огромный обоз из телег с припасами, ремесленники и прочий сброд. Восемь графов следовали с Эдуардом: маршал и констебль, старый Суррей, наместник Шотландии, новый муж графини Глостера Ральф де Мортемер, Арундель и Гай Уорикский, который только что наследовал своему отцу. Все они привели свою часть рыцарей и воинов, также и молодые графы Ланкастера и Пемброка, оба еще не достигшие совершеннолетия, жаждавшие славы – племянник и кузен короля. Только один шотландский граф, Ангуса, присутствовал, но великолепный епископ Бек вел военных держателей Дарема, а лорд Перси Олнвикский – людей из Нортумберленда и Уэстморленда.

Это было величественное зрелище: тысячи флагов и знамен трепетали на ветру, важно выступали рыцари на боевых конях, закованные в латы с головы до пят, с огромными копьями и украшенными гербами щитами; кольчуги и оружие, старательно отполированные пажами, так угрожающе сверкали на солнце, что их было видно в отдаленных шотландских холмах. За ними шла пехота, сформированная ветеранами валлийских войн, такими, как Грей Ратинский и Уильям де Фельтон, или собранные королевскими военными комиссарами по шерифским свиткам английских северных графств, во главе которых ехали тысячники, сотники и пятидесятники – полковники, капитаны и лейтенанты: маленькие, внимательные, неугомонные люди, вооруженные копьями и длинными ножами, – паршивые овцы в родных деревнях и на фермах, чаще скачущие на лошади, нежели идущие пешком, и всегда готовые использовать малейшую возможность грабить, дезертировать или объединяться для битвы или мятежа со своими многоязычными собратьями по оружию. Там были группы смуглых конных гасконских арбалетчиков и одетых в зеленые куртки лучников из Гвента и Чеширского и Шервудского лесов, с огромными луками и связками стрел; хобелары в шлемах – или легкие уланы – скачущие на низкорослых лошадях и носящих латные рукавицы, кожаные камзолы, но не имеющие при себе никакого оружия; кузнецы, оружейники, мастера по изготовлению луков и стрел, саперы для осадных операций, шатерщики, чьей задачей было ставить палатки для вельмож; повара и дворецкие, музыканты с длинными свирелями, барабанами и блестящими инструментами; хирурги, капелланы и важные чиновники короля и магнатов с вьючными лошадьми, нагруженными свитками и коробками. И в длинном извилистом кортеже, в котором были собраны воедино элементы нового национального государства и старого феодального, с которым Эдуард и вел войну, окруженный гвардией рыцарей и конных лучников ехал король, даже в седле возвышавшийся над своей свитой, широколобый и с благородной сединой[213].

Когда это великое войско подтягивалось вдоль побережья к Эдинбургу, Уоллес, расположив свой фланг в Селкирском лесу, отступал, собирая все съедобное на своем пути. В продвижении средневековой армии к сражению, существовала только одна важнейшая необходимость и три неизбежных зла. Была необходима дисциплина, а наибольшие препятствия заключались в дезертирстве, болезнях и недостатке продуктов питания. Размер англо-валлийского войска сделал его чрезвычайно зависимым от средств сообщения. Флот, который должен был доставлять провизию, опаздывал из-за неблагоприятных ветров, и после продвижения за Эдинбург Эдуарду пришлось задержаться почти на две недели, пока епископ Даремский осаждал Дерлетон и два соседних замка, которые встретились ему на пути. Во время вынужденной задержки нрав короля раскрылся в разговоре, который он держал с рыцарем, посланным епископом, чтобы объяснить Эдуарду причины затруднений. «Возвращайся, – сказал король, – и скажи епископу, что как пастырь он хороший человек, но его добродетель не к месту при решении этой задачи. Ты – жестокий человек, и я несколько раз упрекал тебя за то, что ты слишком свиреп и из удовольствия убиваешь своих врагов. Но сейчас иди и забудь свои опасения: я не буду обвинять тебя, но благословлю. И остерегайся показаться мне на глаза, прежде чем предашь огню все три замка». Рыцарь спросил своего государя, каким образом выполнить приказ. Король ответил: «Ты просто сделаешь это, и обещай, что выполнишь»[214].

Когда Дерлетон был взят, королевская армия смогла двинуться в сторону Линлитгоу. Но ей до сих пор катастрофически не хватало продовольствия, так как транспорт не мог обеспечить такое большое войско в истощенной стране, и, пока задержанный ветрами флот не мог покинуть Тайна, солдаты Эдуарда жили впроголодь. Валлийские лучники угрожали дезертировать, и между ними и английскими собратьями по оружию произошла стычка. 21 июля король намеревался приказать отступать в Эдинбург, как до него дошла весть о том, что шотландцы выходят из леса с намерением атаковать. «Да благословит Бог тех, кто каждый раз выводит меня из затруднительных положений, – воскликнул он, – им не надо следовать за мной, так как я сам встречу их и в этот самый день».

В ту ночь голодные англичане расположились бивуаком на поле битвы, люди спали на своих щитах, и выносливый король был среди них, лошади паслись рядом с хозяевами. Сразу после полуночи раздался сигнал тревоги, и в темноте Эдуарда помял его конь, когда он намеревался вскочить в седло. С двумя сломанными ребрами он скакал среди войск, чтобы вернуть уверенность и возобновить дальнейшее наступление на рассвете. Вскоре после восхода шотландские и английские патрули неожиданно столкнулись около Фолкерка, и вскоре взгляду Эдуарда и его войска открылись отряды Уоллеса, выстроенные для сражения на нижних склонах холма.