Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 1 - Джонатан И. Израэль

На севере, или, во всяком случае, в Голландии, Зеландии и Фрисландии происходили многочисленные спонтанные вспышки сопротивления власти Альбы и короля. В южных Нидерландах, однако, где Альба находился неподалеку, дело обстояло иначе. Сам Оранский, хотя и испытывал сложности в связи с нехваткой денег и неудовольствием немецких лютеранских князей и духовенства из-за его крепнущих связей с кальвинистами, призвал города Брабанта и Фландрии перейти на его сторону, намереваясь разжечь всеобщее восстание, которое должно было заставить Альбу снять осаду Монса. Однако его обращение осталось почти без ответа, и 19 сентября, в то самое время, когда во Фрисландии Восстание пошло на спад, Моне сдался Альбе. Единственным южным городом, который открыл свои ворота перед Оранским, был Мехелен, и Альба теперь выступил к нему, намереваясь сурово покарать его за неверность. При его приближении местные оранжисты бежали, и городские ворота были открыты настежь. Тем не менее Альба отдал город своим солдатам на разграбление, переросшее в резню; он также отменил городские привилегии. Преподанный урок заставил другие мятежные города юга подчиниться, и они — Лувен, Ауденарде и Диест — отделались тяжелыми штрафами. Тем временем Антверпен, Брюссель и другие фламандские города сохраняли спокойствие. Оранский не имел другого выбора, кроме как бесславно отступить в Гелдерланд, но лишь затем, чтобы обнаружить, что и здесь устрашающие новости из Мехелена также подорвали боевой дух. В середине сентября, когда Альба выступил на Гелдерланд, принц был близок к отчаянию. Он знал, что положение его сторонников на северо-западе было неустойчивым, и не верил, что Голландия и Зеландия в одиночку смогут продолжать сопротивление. В мрачном настроении он отступил в Голландию, «решив сделать это место своей могилой» (ayant delibere de faire illecq ma sepulture).

Воодушевленный крахом Восстания в Брабанте, Альба решил подстегнуть столь же быстрое подчинение севера. Произошла новая резня, 14 ноября в Зютфене, жертвами которой стали несколько сотен из 7 500 жителей города. Как и рассчитывал Альба, постигшая город участь заставила другие города, находившиеся под контролем мятежников (в Гелдерланде и Оверэйсселе) капитулировать. Во Фрисландии повстанцы также пали духом: Болсвард, Снек и Франекер сдались после резни в Зютфене и впустили валлонские гарнизоны.

В итоге у мятежников остались только Голландия и Зеландия без Амстердама и Мидделбурга. Несмотря на позднее время года и свои финансовые трудности, Альба решил закрепить победу, не желая, чтобы за зиму мятежники успели собраться с силами. Узнав, что Нарден, который лежал на его пути, медлит подчиниться, Альба приказал перебить всех мужчин, женщин и детей в городе. Резня в Нардене 2 декабря 1572 г., в ходе которой погибло почти все его население и лишь горстка жителей сумела бежать под покровом темноты по снегу, оказала устрашающее воздействие на воображение простого народа в Нидерландах, став синонимом варварства и жестокости. Несколько дней спустя испанская армия заняла позиции вокруг Харлема.

Резня в Нардене, однако, не привела к такому же результату в Голландии, как массовые убийства мирных жителей в Мехелене и Зютфене в Брабанте и на северо-востоке. Ответ на вопрос: «Почему?» позволяет проникнуть в самую сущность Нидерландского Восстания. В Брабанте и Фландрии, где не было обширного и спонтанного подъема, моральный дух населения разложился, и оранжистские регенты и официальные ополчения бежали при подходе войск Альбы. Напротив, в Голландии основные города, включая Харлем, который был близок к тому, чтобы подвергнуться ужасной осаде, не были захвачены гёзами или оккупированы солдатами-наемниками, а поднялись против режима и Церкви добровольно, по собственному побуждению. Здесь приближение Альбы привело к обратному результату, чем в Брабанте и на северо-востоке. Несмотря на мрачные перспективы, сопротивление только усилилось. Происходила все большая поляризация мнений, но именно лоялисты были подавлены, принуждены к молчанию и изолированы. В Делфте принц под давлением ополчения был вынужден принять еще более жесткие меры против католического богослужения и собственности. При приближении армии Альбы городское ополчение Харлема, зная, что часть членов городского совета выступает за капитуляцию, устроило переворот вместе с военным губернатором города, Вигболтом Риппердой. Пенсионарий города Харлем, Адриан ван Асселделфт, обвиненный в том, что вступил в заговор с Боссю, был отправлен в Делфт и обезглавлен по приказу принца Оранского. Именно в этот момент из большой церкви Харлема, собора Святого Бавона, были вынесены все иконы и она превращена в протестантский храм. Под давлением ополчения из городского совета были изгнаны все коллаборационисты, а на освободившиеся места избрано существенное количество новичков, так же как уже входивших в его состав регентов, известных своими протестантскими и оранжистскими симпатиями.

Решающее значение имело то обстоятельство, что в Голландии, Зеландии и Фрисландии Восстание 1572 г. продолжалось уже много месяцев, и зарождающаяся протестантизация и формирование повстанцами своих органов власти в процессе борьбы против испанской Короны привели к тому, что местные руководители восстания оказались в совершенно ином положении, чем их «коллеги» в южных и восточных провинциях. Вернувшиеся изгнанники и морские гёзы уже кардинально изменили городскую политику и религиозную среду в голландских и зеландских городах, тогда как на юге и востоке не было ни достаточного количества пользовавшихся высокой репутацией изгнанников, ни достаточного времени для протестантизации и формирования органов руководства Восстанием, которые могли бы увеличить брешь между мятежниками и Короной. Поэтому если к осени 1572 г. быстрая капитуляция имела смысл для городов на юге и востоке, она была невозможна в Голландии и Зеландии, где участие ведущих горожан и вернувшихся изгнанников в «чистке» городских муниципалитетов, революционные инициативы Штатов, разграбление и закрытие католических церквей и возобновление протестантского богослужения означали, что они могли уцелеть только при помощи военной силы.

Тот факт, что на северо-западе Восстание развивалось дальше и глубже и имело намного больший запас времени для внутренней консолидации, с июля по декабрь, чем на юге и востоке, вызвал революционный энтузиазм и упорство, намерение бороться до конца, которого просто не существовало в других частях страны. Оборонительные укрепления Харлема нельзя было назвать неприступными. Но гарнизон и ополчение сопротивлялись с таким упорством, построив новые укрепления внутри старых и устраивая столь яростные контратаки против испанских войск из крепостных траншей, что осаждающие на протяжении многих месяцев страдали от зимней стужи, несли тяжелые потери и огромные денежные расходы. После долгой и ужасной осады Харлем был вынужден капитулировать. Но это произошло только в июле 1573 г., более чем через год после того, как город перешел на сторону Восстания, и к тому времени, когда это случилось, Харлем нанес такой тяжелый урон могуществу и престижу Испании и предоставил остальным мятежным городам столь длительную передышку для организации своей обороны, что вся обстановка в корне изменилась. Если падение Харлема все же чрезвычайно ослабило стратегическое положение мятежников, разделив удерживаемую ими территорию Голландии на две части, то сын Альбы, дон Фадрике де Толедо, явно переоценил воздействие этого, когда он двинулся на север и попытался захватить Алкмар: ибо сопротивление остальной части северной Голландии и тамошних небольших городов было проблемой вторичного значения. Участь Восстания зависела от исхода военных действий в южной Голландии.