Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 1 - Джонатан И. Израэль

Боссю, потерпевший неудачу в попытке изгнать гёзов из Бриля, решил отрезать город от остальной части Голландии и взять его в осаду. Роттердам закрыл перед ним свои ворота; город был разделен, но большинство населения поддерживало гёзов. Но войска Боссю взорвали ворота и подавили назревающее восстание. Именно в этот момент, когда ситуация в Голландии и Зеландии опасно балансировала на чашах весов, граф Людвиг Нассауский[63], стремясь воспользоваться возможностью, вторгся в Эно и захватил Моне, один из главных габсбургских укрепленных городов на французской границе. Только несколько недель спустя, в августе, резня в ночь Святого Варфоломея в Париже устранила угрозу крупномасштабного вторжения в Испанские Нидерланды из Франции, поэтому с апреля по июнь, как бы ни было опасно положение в Голландии и Зеландии, Альба был вынужден держать основную массу своих войск южнее. Когда мятежники удержали свои анклавы в Голландии и Зеландии, а армия Альбы стояла лагерем вокруг Монса, еще один контингент мятежников под командованием гелдерландского магната, графа ван ден Берга, вторгся в Гелдерланд из Германии и захватил Зютфен, что стало сигналом к восстанию в большей части Гелдерланда и Оверэйссела. Наконец, в августе (после резни гугенотов в Париже) принц Оранский лично вступил в Брабант во главе большой армии немецких наемников численностью в 16 000 человек, с целью снять осаду с Монса. Показательно, что только два южных города, Мехелен и Ауденарде, при его появлении одновременно восстали и потребовали от Оранского разместить в них гарнизоны.

После падения Бриля, Флиссингена и Веера положение испанских войск и роялистов и Голландии и Зеландии на непродолжительное время стабилизировалось. В Мидделбурге, где регенты и чиновники, назначенные Альбой, стойко удерживали свои позиции, тогда как простой народ хотел их свергнуть по примеру Флиссингена, возникли острые трения. Но испанцы отправили подкрепления и установили прочный контроль над городом. После длительной паузы, следующим городом, перешедшим на сторону мятежников, на этот раз в северной Голландии, был Энкхёйзен. Как и Веер, он был крупным рыболовецким портом и сильно пострадал от подрыва рыбной ловли, вызванного действиями «морских гёзов», но обвинял в упадке испанцев. 21 мая городское ополчение объявило о переходе на сторону гёзов и захватило город. Только позже, когда роялистские регенты бежали, а оставшиеся согласились присоединиться к Восстанию, в Энкхёйзен призвали гёзов. 2 июля предводитель гёзов, Дидерик Соной, командующий войсками Оранского в Северной Голландии, сделал Энкхёйзен своей военной базой. Город стал координационным пунктом действий мятежников в Северной Голландии и, первоначально, также во Фрисландии.

Восстание в Энкхёйзене подорвало положение проправительственных, прокатолических городских советов по всей северной Голландии, хотя прошел еще целый месяц, прежде чем на сторону мятежников перешли Хорн и Алкмар, в обоих случаях скорее из-за внутренних волнений против регентов, чем из-за вмешательства гёзов. В Хорне, городе, где (как в Амстердаме) существовала резкая рознь между проправительственной правящей патрицианской группировкой и деловыми кругами (многие из представителей которых находились в изгнании), большинство членов городского совета бежало и было заменено пользовавшимися известностью протестантами, которые вернулись из Эмдена. В Харлеме, который упорно оставался лояльным королю до начала июля, после того, как большинство главных голландских городов перешло на сторону повстанцев, городской совет тянул, сколько мог; но затем, чувствуя настроение народных масс и посовещавшись с городским ополчением, регенты отказались от гарнизона, предложенного Боссю, и вместо этого впустили в город эмиссаров Оранского, согласившись признать принца Оранского законным штатгальтером Голландии, что было равнозначно присоединению к Восстанию по собственному выбору. Регенты Харлема поступили так, поскольку знали, что горожане в целом были за Оранского и гёзов, а поддержка короля и католической Церкви была минимальной. Открытие городских ворот перед посланниками Оранского означало также принятие его «Религиозного мира» и, соответственно, введение протестантского богослужения, хотя регенты прекрасно знали, что если Альба восстановит контроль над городом, это будет иметь для них крайне тяжкие последствия. Через две недели после открытия городских ворот власти Харлема разрешили провести первое реформатское богослужение в одной из городских церквей.

С падением Харлема вся северная Голландия, за исключением Амстердама, была в руках мятежников. По мере распространения Восстание приводило к спорадическим народным демонстрациям, росту неповиновения непопулярным регентам, разгулу «иконоборческой ярости», изгнанию католических священников и закрытию городских церквей, несмотря на все усилия принца Оранского помешать этому. В Южной Голландии правительство имело более сильные позиции, так как здесь Боссю держал основную часть своих войск и мог призвать на помощь испанский гарнизон в Утрехте. Но в Южной Голландии городские патрициаты были так же обеспокоены ситуацией, и столь же опасались народного гнева, как и на севере. По иронии судьбы, Гауда — один из тех городов, которые были меньше других затронуты массовым буйством 1565–67 гг. — была первым из городов Южной Голландии, который перешел на сторону Восстания.

21 июня отряд гёзов под командованием местного дворянина, Адриана ван Свитена, захватив Аудеватер, появился перед Гаудой, призвав подчиниться власти принца Оранского. Городской совет, видя, что в городе отсутствует поддержка короля и Церкви, с крайним нежеланием, но с такой же крайней поспешностью уступил. В Лейдене стойкие лоялисты в городском совете были быстро смещены под внутренним давлением. Не только население и официальное ополчение (которое прямо отказалось подавлять народные волнения в городе), но и часть самого городского совета во главе с пенсионарием Паулем Бёйсом, человеком, вскоре ставшим ведущей фигурой среди прооранжистских регентов в провинции, поддержала Восстание. Оба бургомистра и несколько советников-лоялистов бежали. Лейден присоединился к Восстанию исключительно под внутренним давлением: только десять дней спустя в город вступили отряды гёзов. Но они, определенно, способствовали радикализации революции. После входа гёзов в Лейден городские католические церкви были разграблены, освобождены от икон и закрыты. Усилия Оранского помешать опустошению церквей чем дальше, тем больше оказывались неэффективными.

После Лейдена наступила очередь Дордрехта. Из всех голландских городов Дордрехт пользовался репутацией самого консервативного и прогабсбургски настроенного. В 1566 г. Дордрехт выделялся на фоне других благодаря лояльному отношению городского ополчения к пресечению протестантских проповедей и уничтожения икон. Но в то время, как большинство дордрехтских регентов придерживалось прогабсбургской ориентации, небольшая группа, главным образом, Корнелис ван Беверен, Адриан Блейенбург и Якоб Мюйс ван Холи, были оранжистами и криптопротестантами, и быстро одержали верх в борьбе за контроль над городом, отчасти из-за отсутствия поддержки — как со стороны ополчения, так и населения города в целом — роялистской или католической партии. Когда народ начал устраивать манифестации, ополчение присоединилось к ним, роялистские регенты ударились в панику, и власть перешла к оранжистам. Когда же в Дордрехт устремились гёзы, виднейшие городские сторонники короля поспешили его покинуть. На протяжении следующих нескольких недель церкви Дордрехта были разграблены и оставлены без икон. Некоторые из них затем заново открылись для протестантского богослужения, но большинство стояло закрытыми.