Нож сновидений - Роберт Джордан

Высокий шатер Севанны окружали разномастные палатки: низкие и темные айильские, остроконечные и обычные, палатки всех возможных цветов и размеров. Между ними пролегала паутина улиц, которые теперь превратились в реки грязи. У Шайдо не хватало палаток, поэтому они хватали все, что им только попадалось по дороге. Четырнадцать септов расположилось лагерем вокруг Малдена, сто тысяч Шайдо и столько же гай’шайн, а помимо этого ходят слухи, что еще два септа – Морай и Белый Утес – должны прибыть в ближайшие дни. Не считая детишек, резвящихся в грязи с собаками, навстречу ей попадались люди в перепачканных белых одеждах, тащившие корзины и объемистые мешки. Многие женщины не спешили – они бежали. У Фэйли было подозрение, что, за исключением мастеров кузнечного дела, Шайдо вообще редко утруждают себя какой-либо работой, разве что со скуки. При таком количестве гай’шайн, найти себе работу – уже работа. Теперь не только Севанна может позволить себе нежиться в ванне и наслаждаться тем, как гай’шайн трут ей спину. Конечно, ни одна из Хранительниц Мудрости не зашла еще так далеко, но кое-кто уже считал зазорным пройти два лишних шага и поднять что-то, если под рукой всегда есть гай’шайн, который сделает это.

Фэйли уже почти дошла до части лагеря, отведенной гай’шайн, – прямо под серыми стенами Малдена, – когда заметила Хранительницу, которая уверенной походкой направлялась к ней, накинув свою темную шаль на голову, чтобы защитить волосы от дождя. Фэйли не стала останавливаться, а лишь слегка согнула колени. Мейра не наводила такой страх, как Терава, но тоже не давала спуску и, помимо этого, была ниже Фэйли. Тонкие губы Хранительницы вообще превращались в ниточку, если ей доводилось встречать женщину выше себя. Казалось бы, весть о том, что сюда скоро прибудет ее септ, Белый Утес, должна порадовать женщину, но, судя по всему, должного эффекта новость не оказала.

– Так, значит, ты просто медленно плетешься, – проговорила Мейра, когда Фэйли подошла ближе. Ее сапфировый взгляд был тверже алмаза. – Я оставила Риале слушать остальных, потому что побоялась, что какой-нибудь пьяный идиот затащит тебя к себе в палатку.

Женщина огляделась, словно бы в поисках того самого идиота, который мог это сделать.

– Никто ко мне не приставал, Хранительница, – быстро ответила Фэйли. За последнюю пару недель несколько попыток было со стороны пьяных и не очень, но Ролан всегда оказывался в нужном месте в нужное время. Могучему Мера’дину дважды пришлось драться за нее, и один раз он убил нападавшего. Фэйли ожидала, что это повлечет за собой кучу последствий и проблем, но Хранительницы сочли, что схватка была честной, и, по словам Ролана, ее имя даже не упоминалось. Что бы там Бэйн и Чиад ни говорили, это шло вразрез с обычаем. Насилие – постоянная угроза для женщин-гай’шайн. Аллиандре изнасиловали по крайней мере один раз, прежде чем к ним с Майгдин приставили Мера’динов, которые теперь, словно тени, следуют за ними. Ролан отрицал свое участие в организации этой помощи ее людям, заявив, что ребятам было просто нечего делать и они искали, чем бы заняться. – Простите мою медлительность.

– Не лебези. Я не Терава. Я не стану тебя бить только потому, что мне это нравится. – Слова были произнесены тоном, достойным палача. Может, Мейра и не бьет людей ради удовольствия, но Фэйли не понаслышке знала, что у Хранительницы тяжелая рука. – А теперь расскажи мне, что Севанна говорила и делала.

Быть может, эта вода, падающая с неба, и чудо, но торчать под ней довольно противно.

Подчиниться приказу было совсем несложно. Севанна ночью не просыпалась, а когда она встала, то все разговоры свелись к выбору платья и украшений, особенно украшений. Ее шкатулку для драгоценностей изначально задумывали как сундук для одежды, но теперь ее под самую крышку заполняла груда ювелирных шедевров, которым позавидовала бы любая королева. Прежде чем вообще что-то надеть, Севанна долго примеряла различные сочетания ожерелий и колец и изучала свое отражение в зеркале, оправленном в позолоченную раму. Это смущало всех. Особенно Фэйли.

Она как раз дошла до появления Теравы с Галиной, когда все перед ее взором пошло рябью. Ее саму трясло! И это не плод воображения! Синие глаза Мейры расширились от изумления: она тоже это почувствовала! Волна ряби накатила снова, на этот раз мощнее. В ужасе Фэйли выпрямилась и отпустила подол платья. Мир задрожал в третий раз, еще сильнее, и Фэйли почувствовала, что еще немного – и она сольется с ветром или просто растворится в дымке.

Тяжело дыша, она ждала четвертого удара, понимая, что на этот раз погибнет все, включая ее саму. А когда ничего не произошло, она облегченно выдохнула, освобождая каждую клеточку легких от воздуха.

– Что это было, Хранительница? Что?

Мейра коснулась рукой своего запястья и, по-видимому, слегка удивилась, что ее пальцы не прошли сквозь кость и плоть.

– Я… понятия не имею, – медленно произнесла она. Встряхнувшись, она продолжила: – Иди по своим делам, девочка.

Хранительница подобрала юбки и, миновав Фэйли, почти бегом припустила прочь, разбрызгивая грязь в разные стороны.

Детей на улицах видно не было, но из палаток слышались плач и всхлипывания. Брошеные собаки выли и дрожали, поджав хвост. Вокруг люди ощупывали себя, ощупывали друг друга, не обращая внимания на принадлежность к Шайдо или к гай’шайн. Фэйли обхватила себя руками. Конечно, она не бесплотна. Ей просто показалось, будто бы она превращается в дымку. Конечно. Приподняв юбку – и так уже придется застирывать, – она сделала несколько шагов. А потом побежала, уже не заботясь о том, сколько грязи окажется на ней и на остальных. Она отлично понимала, что от очередной волны сбежать не удастся. Но она все равно бежала и бежала, не жалея ног.

Палатки гай’шайн широким кольцом окружали высокую гранитную стену Малдена. Как и во внешней части лагеря, они представляли собой пеструю картину, но большинство из них были маленькими. В островерхой палатке Фэйли с трудом умещались двое, но, вопреки всему, там жила она и еще трое – Аллинадре, Майгдин и бывшая кайренская дворянка Дайрайн, одна из тех, кто добивался благосклонности Севанны, докладывая ей то, что делают другие гай’шайн. Это все усложняло, но убить эту женщину – тоже не выход, тем более что сама Фэйли была против таких мер. По крайней мере, до тех пор, пока та не станет реальной угрозой. Они спали тесно прижавшись друг к другу, словно новорожденные щенки, и радуясь, что тепло человеческого тела так согревает в холодные ночи.

Когда Фэйли, согнувшись, влезла в палатку, внутри царил полумрак. Масла для ламп и свечей не хватало, так что эти ценные ресурсы предпочитали не растрачивать на гай’шайн. На одеялах лицом вниз лежала Аллиандре, шею ее стягивал ошейник, а исполосованные бедра накрывала тряпка, пропитанная травяным настоем. По крайней мере Хранительницы выдавали свои лечебные травы не только Шайдо, но и гай’шайн. Аллиандре не сделала ничего плохого, но Севанна сочла, что она меньше всех угодила ей вчера. Не в пример многим во время наказания она держалась достойно, – Дойрманес начинал судорожно всхлипывать еще до того, как его клали кверху задом на сундук, – но Фэйли доставалось чуть ли не раз в три-четыре дня. Быть королевой – не значит уметь прислуживать королеве. Но на Майгдин выбор падал едва ли не чаще, а она была, может, и не самой умелой, но все же горничной. Сама Фэйли попала в черный список один-единственный раз.