Убийца Богов - Михаил Француз

что хотелось отвернуться. Ладора, как и в прошлые разы выгнулась дугой, прочертила в земле пальцами, борозды, судорожно сжимая кулаки и простонала-прорычала, замерев в таком положении на долгие секунды, лишь вздрагивая и даже ударяя кулачками по земле.

В этот раз эти «судороги» длились дольше, чем раньше и были значительно сильнее. Лишь через пять или семь минут она обмякла и задышала, хоть и быстро, но все же ровно и без спазмов.

Лицо ее раскраснелось, груди часто и высоко вздымалась, натягивая ткань сарафана. Я бы сказал, что она в этот момент прекрасна, если бы так сильно не волновался за нее.

Ладора нашла меня глазами и улыбнулась. На прокушенной губе алела капелька крови, но ранка уже успела затянуться. Она слизнула этукапельку языком и снова улыбнулась, но уже лукаво и хитро, после чего отвела глаза в сторону, села на моей куртке и принялась оправлять одежду и быстрыми движениями заплетать волосы в косу.

Вновь посмотрела на меня, отправила воздушный поцелуй и исчезла искрами в солнечном луче.

Я проводил взглядом гаснущие искры, вздохнул, ничего не понимая, потом встал с колен, отряхнул их и, подняв куртку, двинулся в сторону деревни.

* * *

Через полчаса я уже говорил князю, что отправляюсь с ними.

— Только учти, княже, — серьезно обратился к нему, глядя в глаза. — Я еду только для поединка. Воевать и убивать я не буду. В конце концов Апанас должен был сказать тебе, что Славения — не моя Родина. А убивать можно только за родину. Но помочь я вам постараюсь.

— Это несколько неожиданно, — заметил он, немного растерявшись от такого моего напора.

— Просто… Ты не знаешь меня, князь. Не знаешь, кто я и на что способен. Да тебе этого и не надо знать. Скажу лишь, что если меня заставят применить все мои силы, то непоздоровится ни Славении, ни Империи.

— Что-то это как-то… — с сомнением произнес он.

— Можешь не верить, просто запомни мое условие, — строго посмотрел на него я, и он невольно вздрогнул под этим взглядом (хорошая вещь оказывается «яки», если выпускать его по совсем-совсем чуть-чуть, таким убедительным сразу становишься). — Пойду собирать вещи. Увидимся утром, княже…

Глава 47

Следующим утром я вышел из дома и застыл в недоумении. У крыльца стояли два оседланных коня. Два белых красавца. Точнее красавец и красавица. Жеребец был с пустым седлом, на кобылке же восседала златовласая воительница в легкой дорогой кольчуге тонкого плетения, с нагрудными стальными пластинами, остроконечном славянском шлеме, кожаных штанах и подбитых мехом сапожках, при коротком мече у пояса, с зачехленным луком и полным стрел колчаном у седла, в теплом плаще, спускающемся по плечам, укрывающим круп лошади почти до самого хвоста.

— Доброе утро, Логин, — красивым глубоким, но слегка звенящим от веселья голосом поприветствовала меня она.

— Доброе, — расплылся в улыбке я. — Не устанешь ты доспех-то на себе таскать? Чай потяжелее сарафана будет с непривычки-то?

— Я, вообще-то только выгляжу слабой и хрупкой, — добавила немного хитринки в улыбку она. Глаза-то у нее и так во всю искрились весельем. — Если на тебя моя сила не действует, то это не значит, что ее нет.

— Но оружие, все это, — неопределенно покрутил я кистью, — Не твой же профиль?

— А я воевать и не собираюсь, — рассмеялась она. — Просто компанию вам составлю. Ты же не будешь настолько жесток, чтобы лишить меня возможности погреться рядом с тобой?

— Ну, раз уж ты так ставишь вопрос, — почесал в затылке я. — То конечно, как я могу отказать такой женщине…

— Иди за вещами, — оставив эту тему, сказала она. — Седельные сумки твоего коня пока пусты, сам решишь, что с собой брать.

— То есть я не ошибся и понял правильно, что этого красавца ты для меня привела? — решил на всякий случай уточнить я очевидное.

— Естественно, — улыбнулась она. — Вы ж, мужчины, никогда сами о себе не позаботитесь, если слабые женщины не сделают этого за вас!

— Особенно, если слабость этой женщины крайне обманчива, — рассмеялся я, оборачиваясь к избе. И улыбка моя сразу померкла, а потом и вовсе сползла с лица, словно смытая с холста скипидаром — на пороге избы стояла Ритка. Одетая по-походному, с вещами и сумками.

— Бросить, значит, решил? — непредвещающим ничего хорошего тоном начала она.

— Да я быстренько, только туда и сразу оттуда, — отчаянно жестикулируя, сказал я глупость.

— Туда и оттуда, значит? — продолжали сгущаться тучи.

— Ну да, — продолжал нести чушь я. — Быстренько дам в морду Императору и назад. Соскучиться не успеешь!

— Ты совсем дурак?

— Почему? — не понял я и даже чуть-чуть обиделся.

— Он — Император! У него армия! У него телохранители! Ты к нему и близко не подойдешь! Тебя не подпустят!

— Нехорошо так не верить в силы своего сэмпая, — надулся я, погрозив пальцем.

— Я еду с тобой, и это не обсуждается! — заявила она, вздернув подбородок и гордо «шествуя» мимо меня. Ага, гордо… Согнувшись под весом своего барахла в три погибели.

— Слушай, Рит, — перешел на серьезный тон я. — Мы так-то на войну едем, если ты вдруг забыла.

— Я не забыла! — огрызнулась она, но не остановилась.

— Там и убить могут…

— Сказала еду, значит еду!

— И на чем же? — приподнял вопросительно бровь я.

— На нем! — кивнула она в сторону коней. Я проследил за ее взглядом и обомлел: из-за дальнего от меня коня выходил третий! Только в отличае от моего и ладориного не белый, а черный. Точнее не конь, а кобылка.

Я посмотрел на Ладору осуждающе. Она делала вид, что совершенно тут ни при чем. Но глаза ее смеялись.

— Отстань, Мишаня, мы с Ларой еще вчера обо всем договорилась! Лучше б вещи загрузить помог…

— Ты же на лошади ездить не умеешь, — обреченно покачал головой я, снимая с нее большую часть сумок.

— Разберусь как-нибудь, — отрезала она.

— Ты просто не представляешь, на что подписываешься, — вздохнул я, вспоминая свой первый опыт и вычитая из него регенерацию.

— Разберусь как-нибудь и без Росомах недоделанных, — пробурчала она.

К месту сбора дружины подъезжали мы уже втроем.

Князь смерил нашу компанию неодобрительным взглядом. Я беспомощно развел руками. Он покачал головой, но говорить ничего не стал.

* * *

Злорадство — чувство нехорошее. Совсем нехорошее. Даже плохое. Вовсе отвратительное, прямо скажем. Но бороться с ним крайне сложно. Особенно глядя на страдальческое лицо Риты.

Мы проехали всего два часа, а лицо ее уже выражало вселенскую муку пополам с упертостью.

— Рит, еще не поздно вернуться, — голосом Змея-искусителя обратился я к ней. Она упрямо мотнула головой. Я пожал плечами. Честно, я боролся с собой, но улыбка злорадства так и норовила выползти мне на лицо, а уж глаза-то небось ржали вообще без всякого стеснения. — Нам до привала еще часа четыре ехать, — добавил я аргумент тем же тоном. Но бесполезно. Она только сильней нахмурилась и закусила губу, снова поерзав в пыточном преспособлении под названием седло.

— А до цели пятнадцать дней пути, — подложил еще один камушек на весы князь, что тихо подъехал к намв это время.

Не помогло. Упрямая она. Ну, я не виноват.

— Михаил, — потерял интерес к девушке он. — Путь длинный. Может расскажешь пока, как в Сеньевке оказался, где науку воинскую познавал?

— Там и рассказывать-то нечего, — пожал плечами я. — Магия какая-то странная кидает меня по разным местам, не спрашивая разрешения. Вот и пришлось выучиться воевать, чтобы шкура целей была. Места-то были совсем недружелюбные… Расскажи лучше ты, княже, что из себя боец Имперский представляет? Не поверю, что лазутчики ваши не прознали ничего, — перевел тему я. Не очень-то хотелось ворошить прошлое.

— Боец… В том-то и дело, что никто о нем толком не знает, за исключением тех случаев, когда Император сам на ристалище выходил, что, кстати совсем не редко было. Его обычай, собственно с того и начался, что первые свои несколько сражений он без боя выиграл, победив вражеского бойца. Да и в дальнейшем такое происходило… частенько. Не скажу, что всегда, но частенько. А потом… Потом Империя начала вести войну на нескольких направлениях, сам он уже не мог раздвоиться и быть сразу везде. Начали появляться странные бойцы, быстрые, сильные, убивающие противника мгновенно, неведающие жалости и поражений… Очень, знаешь ли сбивает боевой дух, когда сильнейшего бойца твоего войска на глазах у всего этого войска располовинивают первым же ударом.

— Первым же ударом, говоришь? — нахмурился я. Что-то мне это напоминало. — А мечи у них какого цвета?

— Не знаю, — пожал плечами князь. — Не я за разведку отвечаю. Потому и сведенья