История леса. Взгляд из Германии - Хансйорг Кюстер

Из гигантских стволов тропических деревьев в Англии строили корабли-великаны – самые большие в истории деревянные суда. В середине XIX века их длина достигала почти 100 метров. Позже англичане первыми сконструировали металлические корпуса для еще более массивных океанических кораблей.

Заокеанские товары, доставлявшиеся в Англию, проникали и на среднеевропейские рынки. На молодых английских промышленных предприятиях производство многих продуктов было дешевле, чем на континентальных мануфактурах. Индустриализация, волна которой в XIX веке захлестнула и другие страны Европы, происходила по английскому образцу. Традиционные лесные промыслы и ремесла приходили в упадок. Благородные металлы в Центральной Европе практически перестали добываться, потому что гораздо большее их количество можно было привозить с других континентов. Для плавки руды лес был уже не нужен. Значительно упала потребность в древесном угле, исчезли стеклодувные предприятия, а со временем и мелкие бумажные мельницы. В Центральной Европе наступила эпоха экономических кризисов, прежде всего в удаленных от промышленных центров регионах, экономика которых была связана с лесом, например в Рудных горах, Верхнем Пфальце, Шварцвальде, Шлезии (Силезии), в Альпах. Множество людей теряли источники доходов и покидали родину. Часть из них уходила в центры, переживавшие индустриальный бум, например, в Рурский угольный бассейн, часть эмигрировала в Америку. Обезлюдевшие, опустевшие земли на волю судеб не оставляли – их засаживали лесом.

Тем, кто, вопреки всему, оставался на родине, приходилось искать новые промыслы. Многие в XIX веке обратились к резьбе по дереву и другим видам обработки древесины. Резчики по дереву из Обераммергау, деревянные игрушки из Берхтесгадена и Рудных гор, резные рождественские фигурки из Тироля, деревянные часы из Шварцвальда получили известность во всем мире. Показательна в этом отношении история шварцвальдских деревянных часов с кукушкой: их делали и в XVIII веке, и в начале XIX, но массовое производство было запущено лишь во второй половине XIX века. Автором эскиза был Фридрих Эйзенлор, профессор архитектуры из Карлсруэ. Ровно в середине столетия он работал над проектом путевой сторожки на баденском участке железной дороги Рейнской долины. К тому же времени относится и домик кукушки на часах. Разница между обоими «зданиями» не слишком велика. Строительство железной дороги в долине Рейна шло с 1850 года, тогда же начался и массовый выпуск часов с кукушкой. Знатоки называли их «часы с путевой сторожкой» (Bahnhäusle-Uhr).

Все товары из дерева в Центральной Европе изготавливались и изготавливаются сегодня на небольших семейных фабриках или мануфактурах традиционного образца, до настоящего времени мало затронутых дыханием индустриализации и автоматизации. Уникальным является метод изготовления выпильных игрушек – фигурок животных из Рудных гор, появившийся около 1800 года и усовершенствованный в XIX веке. На токарном станке вытачивалась основа в виде широкого кольца, которую затем пилили на плоские ломтики-шайбы. Поперечный срез каждого кольца представлял собой профиль определенного животного. Нарезанные ломтики-игрушки затем доводили ручным резцом и раскрашивали. В этой работе участвовала вся семья: один мастер вытачивал кольца, другой разрезал их на ломтики-шайбы, третий подводил контуры животных, другие члены семьи раскрашивали и сушили готовые фигурки. Еще одна пара рабочих рук паковала игрушки. Таким образом, можно было выточить и вырезать очень много фигурок.

Все это, конечно, производилось из дерева отечественных пород, как всегда было принято в лесных производствах Германии и соседних стран, импортное сырье использовали мало. В романе Адальберта Штифтера «Бабье лето» [Stifter, 1949], впервые изданном в 1857 году, описывается драгоценная мебель барона Ризаха, гостеприимца и хлебосола. Мебель эта происходит из Средних веков, восстановление ее стоит больших трудов и затрат. Вот перед нами вырезанная из липы конторка для письма с драгоценными инкрустациями, для которых использовали преимущественно отечественные породы: клен, грецкий орех, ольху и розовое дерево[129]. Другие предметы мебели изготовлены из дуба. В мастерской реставрируется стол XVI века, значительные части его воссоздаются заново. При этом применяются розовое дерево, клен и самшит, а также те породы, которые в раннее Новое время и в XIX веке могли ввозиться в Австрию (где происходит действие романа) с юго-востока: сандаловое дерево, черное дерево и орех медвежий.

Детальные описания Штифтера знакомят читателя с мебелью в стиле Бидермейер[130]: для ее изготовления использовали преимущественно центральноевропейские породы дерева, а мастера следовали давним ремесленным традициям.

Совсем другую мебель производили и приобретали в Англии и Франции. В странах, уже в первой половине XIX века обладавших колониями в тропиках, больше использовали древесину экзотических пород характерной текстуры – годичные кольца в ней практически неразличимы, потому что рост деревьев там может продолжаться круглый год без зимней паузы. Типичными материалами для английской мебели стали махагон и тик.

Эти примеры показывают, что вкусы и предпочтения буржуазии – нового слоя общества, сложившегося в странах Западной и Центральной Европы вследствие индустриализации, формировались во многих отношениях по-разному. Но отличались друг от друга не только дома и обстановка. Не было одинаковым и общее значение леса. Насколько отличалось английское (а с ним и американское) восприятие от немецкого, можно показать на примере «лесного образа», бытовавшего в буржуазном обществе XIX века: рождественского деда. Санта-Клаус и Фазер Кристмас приезжают из глубоких сугробов северного леса, из зоны хвойной тайги, в их сани впряжены животные, имеющие символическое значение для этого региона, – северные олени или лоси. Эти сказочные персонажи появляются из Скандинавии и Канады – откуда англичане и американцы получали большую часть леса.

Немецкий рождественский дед (Weihnachtsmann) приходит, естественно, тоже из леса, но не откуда-то «с северного полюса» на запряженных северными оленями санях, а пешочком, «со двора, из лесу», как писал в одном из стихотворений Теодор Шторм[131]. Этот лес лежал прямо за дверью, это был тот самый форст, который высадили лесоводы, в первую очередь – еловый, ведь именно из него пришла в домашний быт рождественская елка. А дети получали в подарок деревянные игрушки из горных лесов, примерно так, как рассказывается об этом в одной из старейших немецких детских книг под названием «Король Щелкунчик и бедный Рейнхольд» Генриха Гофмана[132], широко известной и любимой с середины XIX века. Области, расположенные в стороне от крупных центров и потому обладавшие ярко выраженной «провинциальностью», то есть те самые, из которых происходили деревянные игрушки и рождественские фигурки, такие как удаленные уголки Альп и Рудные горы, стали восприниматься как типично «рождественские». Много снега, уединенные леса, рождественские деревья, резные рождественские фигурки, рождественские пирамиды из Рудных гор, выпильные профильные деревянные игрушки – все это стало типичными, всемирно известными атрибутами немецкой рождественской традиции.